Рубина Дина

Спектакль основан на воспоминаниях 30-летней женщины о её школьных годах, о Сеньке Плоткине, двоечнике и бездельнике, который однажды стал её партнером в театральной постановке школьного драмкружка…

Главное, что есть в моем новом романе «Наполеонов обоз», это любовь - такая, какая выпадает не каждой паре, снести которую не каждому дано. Аристарх и Надежда встречаются в детстве, вырастают в этой огромной любви, пока не сталкиваются с предательством, сломавшим их жизни, перевернувшим все намерения и планы. Жизнь вышвырнула каждого за пределы круга любви, чтобы спустя двадцать пять лет, полностью изменившихся, вернуть друг другу. Всё многоплановое, «много-геройное» действие первой книги «Рябиновый клин» разворачивается на фоне старой, еще времен войны с Наполеоном, семейной легенды Бугровых о неком бауле с драгоценностями, который предок главного героя, тоже Аристарх, но с французской фамилией Бугеро, должен был вывезти по Смоленской дороге на Вильну - из окружения. И эта легенда явно связывает семью Аристарха Бугрова с частью пропавших сокровищ из «Золотого обоза» Наполеона, - того самого, таинственно исчезнувшего «Золотого обоза», который продолжают безуспешно искать исследователи, историки и просто энтузиасты-копатели-водолазы. Дина Рубина Внимание! Фонограмма содержит нецензурную брань.

Книга «Отлично поет товарищ прозаик!» включает рассказы Дины Рубиной 70–80-х годов, относящиеся к так называемой ранней прозе. Первые произведения, написанные в 16 лет и опубликованные в журнале «Юность», принесли ташкентской школьнице всесоюзную известность. Проза, созданная в выпускных классах музыкальной школы и во время учебы в консерватории, открывает нам душу — ранимую, человека — способного к состраданию, талант — ярчайший, словно наполненный солнцем, светом и гомоном южной столицы. Я никогда не включаю в сборники рассказов свои первые опусы, опубликованные в журнале «Юность». Не потому, что они не имеют литературной ценности. Просто этот восторженный щенячий визг следует оставить на страницах моей подростковой самоуверенности и радости от победы. И только когда пришла ко мне первая неудача — несчастная, как и положено, юношеская любовь; когда в моих текстах появилась насмешка по отношению к себе и необходимая дистанция между авторским «я» и окружающим миром, — только тогда мои ранние рассказы и повести, на мой взгляд, заслужили читательское внимание… Дина Рубина Содержание: 1. Дом за зеленой калиткой 2. Терновник 3. Уроки музыки 4. Астральный полет души на уроке физики 5. Концерт по путевке "Общества книголюбов" 6. «Все тот же сон!..»

В начале 21-го века, который я все же считаю своим, после десяти лет отсутствия я вновь оказалась в Москве. Ощущения были странными, почти фантасмагорическими: за эти десять лет у меня полностью поменялась вестибулярная система и система координат, восприятие расстояний и реальности. Почему-то многое казалось диковинным и смешным (чувство юмора, как оказалось, тоже претерпело значительные изменения). Три года я проработала в Москве на должности начальника – неважно, чего, – и все эти три года, в которые вместилось огромное количество встреч, выступлений, банкетов и пьянок, несколько крупных терактов, включая «Норд-Ост» и 11 сентября, бесконечное число новых знакомств и впечатлений… – все три года мне то было дико страшно, то дико смешно. Вернувшись домой в Иерусалим с огромной папкой накопленных материалов, я села за роман и за год его написала. Получился очень смешной и очень страшный комикс – то, что нужно для нашего времени. Прошло много лет… «Синдикат» переведен на множество языков, его изучают, по нему пишут дипломные и диссертационные работы… а я до сих пор не могу свыкнуться с тем, что это мой роман, что я написала эту странную книгу, где на одной странице дико смешно, а на другой – дико грустно. Когда я читала этот текст, вновь пережила все: хохотала и плакала; значит, все в порядке, значит, книга правильная. Дина Рубина Внимание! Фонограмма содержит нецензурную брань.

Эти необычные изображения «за жизнь», спонтанные картинки из записной книжки, которые, как я считала, не должны были быть опубликованы, появились так давно, что, указывая год и обстоятельства, мне необходимо кое-что разъяснить. Что касается свободной речи, не испорченной авторскими комментариями: всю жизнь мечтаю создать книгу монологов. Мне нравится слушать рассказы от первого лица… Самые искренние и безоговорочные монологи представляют собой особую форму откровенности: это откровенность отчаянная, окончательная — ведь давно известно, что полностью высказаться можно только перед тем, кого вряд ли встретишь снова. И если встретишь, вы оба сделаете вид, что того разговора, того открытого сердца, на самом деле не было. Но в те минуты, когда звучит одинокий голос, ближе людей, чем рассказчик и слушатель, не существует на свете. Вот это — мой идеал рассказа монолога: одинокий страстный голос, безоговорочно доверяющий, рассказывающий о своей судьбе. Чтобы в те мгновения, когда читатель открывает книгу и становится единственным слушателем, кроме нас двоих, никого и не существовало… Дина Рубина В книгу «Жилаю щастя. Афтор» входят эссе, рассказы и монологи, написанные Диной Рубиной в девяностые годы. География жизни расширяется: в конце 1990 года автор вместе с семьей переезжает в Израиль. Расширяется география творчества: произведения Рубиной публикуются не только в российских («Новый мир», «Знамя», «Дружба народов»), но и в иностранных журналах, писатель выступает по всему миру. В качестве литературного редактора она начинает сотрудничать с еженедельным литературным приложением «Пятница» к русскоязычной газете «Наша страна». Эта работа позволяет Дине Рубиной соприкоснуться с совершенно особенным жизненным материалом — судьбами тех, у кого оказалось две родины. Яркой чертой творчества этого периода можно считать пристальное внимание к чужой речи, её звукам, строю, ритму, а также чуткую восприимчивость к сюжетам, перипетии которых не имеют ничего общего с выдумкой. Внимание! Фонограмма содержит нецензурную брань.

"Интересно работает эта штука: Небесная бухгалтерия... Порой создается впечатление, что твои жалобные крики не доходят до высоких инстанций. Однако... Период перед написанием романа "Последний кабан из лесов Понтеведра" выдался у нас совершенно, тотально безденежным. Даже сейчас трудно вспомнить, как мы справлялись со счетами и обеспечением детей... В общем, ситуация, как говорил мой муж, была "совершенно достоевская". И вдруг мне предложили полставки в Доме Культуры. Зарплата была небольшая, но выбирать не приходилось... Я принялась исполнять обязанности массовика-затейника в группе русских пенсионеров. И под крышей Матнаса (того самого Дома Культуры) неожиданно обнаружила - Сюжет. То есть, сюжет романа как-то сам собой сложился из ежедневных нервотрепок, типажей, странностей и дикостей - одним словом, из того, что мне так любимо в жизни. Денег по-прежнему не хватало, но я писала книгу и воспринимала жизнь как-то боковым зрением. Роман вышел и оказался увлекательным, трогающим, затрагивающим какие-то струны души, причём не только у израильских читателей, но и у российских. Его начали переводить и переиздавать... И вот тогда, расписываясь за гонорары, я осознала важный принцип работы той самой неприступной Небесной бухгалтерии. Принцип, собственно, простой, давно запечатленный в чьей-то пословице: "Не корми бедняка бесплатной рыбой, подари ему удочку". Этот роман продолжает меня кормить до сих пор. И значит, радует читателей. Получается, на мою удочку попалась достойная рыбина?" Дина Рубина Внимание! Фонограмма содержит нецензурную брань

Это было удивительное время создания мира. Нашего собственного мира во всем его многоязыком, разнообразном и ярком великолепии. Это был период, когда мы вдруг решились высунуть нос в окно, откуда дуло заманчивое дыхание странствий. Теперь размышляю: как это случилось – ведь финансов в семье было не больше, чем прежде? Разве мы стали смелее? Неужели мечта увидеть мир подмигнула нам и прошептала, что, мол, жить раз лишь раз, а денег всегда недостает, что как-нибудь, в рассрочку, а потом постепенно расплатимся... В общем, судьба откликнулась на благородный порыв безденежного безумия и выпустила нас в Большой мир. И понеслось, закрутилось, мы ощутили вкус и силу ветра странствий: Амстердам и Париж, Прага и Ницца, Мадрид и Прованс, Венеция и Рим, Неаполь и Сорренто... Мир оказался горячим, бурлящим, страстным, волшебным... он жадно открывался и отдавался воображению писателя и художника; мир, казалось, знал, что будет вновь и вновь воплощаться в картинах и книгах. В целом, рассказы, новеллы и повести, собранные в этой книге, были написаны в очень приятное десятилетие нашей жизни, когда дети уже повзрослели, а родители еще были полны сил, и мы ощутили некую долю свободы, много работали и много путешествовали... ведь наша работа неразрывно связана с впечатлениями, это неустанный труд зрения, воображения и мысли... Как ни удивительно, но именно в эти годы произошло и открытие Израиля – подлинное, глубокое постижение страны, ставшей родной и неотъемлемой, настоящим домом для нас и наших детей. Сын и дочь отслужили в армии, а это – особая связь с духом и землей, с любовью и судьбами близких. Дина Рубина Содержание: 1. Предисловие 2. Гладь озера в пасмурной мгле 3. Белый осел в ожидании спасителя 4. Туман 5. Адам и Мирьям

Любое путешествие всегда приносит неожиданную встречу с соотечественниками, разбросанными по всему миру, у которых за плечами есть история о жизни, о пережитых трудностях, о победах над судьбой или о поражениях. А иногда… иногда ты встречаешь настоящий жемчуг уникального сюжета. Выслушав героя и попрощавшись с ним, забирая в блокнотик несколько драгоценных страниц для будущего рассказа, повести или новеллы… ты снова мысленно благодаришь провидение, литературного ангела – в общем, кого-то из своей профессиональной сферы, чье усердное воображение никогда не иссякает, чьи усилия всегда приносят плоды. Дина Рубина Содержание: 1. Пролог 2. Джаз-банд на Карловом мосту 3. Я и ты под персиковыми облаками 4. Время соловья 5. На исходе августа

"Эта повесть - первая. Первая на новом пути, сложном пути эмиграции. Переехав в Иерусалим, я так долго молчала, что временами казалось: больше ничего не напишу... пока однажды яркий солнечный свет не стал частью картины...другой... Пока в ней не начали появляться лица, резко, до слез
затянуло небо, и все мое существо содрогнулось в первой попытке выразить хотя бы несколько слов. Она небольшая, эта первая повесть на новой земле, - трудная и совершенно необходимая, чтобы понять, что тогда происходило со мной: ломка голоса, ломка жизни, ломка стиля - во вратах Твоих, Иерусалим." Дина Рубина

"Никакая другая моя повесть не волновала и не тревожила меня так, как эта, когда я писала ее, опираясь на нашу с Борисом поездку в Испанию. Слишком близко к истории моего рода, к гонениям и кострам инквизиции оказались самые безобидные 'впечатления туриста', с которыми мы обычно сталкиваемся, следуя проложенным маршрутам путеводителей и туристических сайтов. Странно, что, впервые попав в страну, я совсем не чувствовала себя туристом, а страстно впитывала детали жизни как бы совершенно чуждой страны, родственные черты случайных лиц, вдыхала тоску давно выветрившихся судеб своего народа. Пятьсот лет изгнания... Долгая история возвращения. Долгая дорога невозврата." Дина Рубина

«Я начала выступать перед публикой очень рано – с тех пор, как журнал «Юность» опубликовал мой первый рассказ. В те времена писатели сотрудничали с двумя организациями: «Общество книголюбов» и «Бюро пропаганды писателей». Услуги автора стоили недорого: восемь рублей, минус рубль двадцать - подоходный налог, так что выгодно было за один день выступать сразу в трех местах. Я, например, читала стихи Велемира Хлебникова семиклассникам или выступала перед рабочими на фабрике во время их обеденного перерыва… В те годы моя наглость не знала границ. Мои ранние неуклюжие рассказики казались мне вершиной мастерства. Рабочие, держа в одной руке стакан кефира, а в другой - батон, слушали их, снисходительно поглядывая на меня… Но однажды мне позвонили из «Бюро пропаганды писателей». Выданная ими путевка на концерт оказалась весьма дальнего следования…» Дина Рубина

Эта повесть, в которой отсутствуют нецензурные слова, должна была бы выйти с пометкой +18, а лучше +60, потому что всё в ней настолько открыто и беззащитно, цинично и глубоко интимно, что в ряде сцен стыд заливает лицо и бьется в сердце - растерянное человеческое сердце, которое во все времена смело и упрямо мечтает лишь об одном: о любви. Дина Рубина

«О том, как однажды в своей молодости ему пришлось сыграть Деда Мороза без костюма и бороды, да еще перед толпой диких пионеров, рассказывал мне мой давний друг, режиссер Станислав Митин. Он делал это очень смешно. Что-то в его рассказе меня зацепило — снежная ночь, замерзший лес, загородный пионерский лагерь где-то на Финском заливе... Оставалось только придумать саму историю о том, как в холодном спортивном зале школы, ночью, молодой талантливый актер исполняет перед четырнадцатилетней девочкой роль Сирано де Бержерака, мечту всей своей жизни. И как она подает ему реплики» Дина Рубина

"Для меня эта старая повесть, странным образом, вызывает ассоциации с известным анекдотом о 'подглядывающем за подглядывающими в борделе'. Она была написана под впечатлением от съемок фильма по другой моей повести. Спустя годы я помню лишь чувство недоумения от всего процесса кино. Помню, что было страшно и неприятно. Теперь же, читая этот текст, я лишь смеюсь и плачу, и не могу понять, почему так?" Дина Рубина

"Меня часто спрашивают: где можно увидеть картины Веры Щегловой? Я не знаю, что ответить, опасаясь огорчить читателей, упомянув о бесплотности героини моего романа. Я скрываю, что даже знаменитую джазовую композицию, давшую название книге, услышала только недавно и была удивлена тем незначительным впечатлением, которое она на меня произвела. Если задуматься, то и моего родного города, который так ярко описан в посвященном ему романе, больше не существует; есть другой, который не имеет ко мне никакого отношения. Так что же на самом деле реально, черт возьми? Неужели только солнечный свет, который освещал его улицы, наше детство и юность, нашу любовь; всю нашу жизнь..." Дина Рубина Внимание! Фонограмма содержит нецензурную брань

«Голос» – вторая книга трилогии Дины Рубиной «Русская канарейка», семейной саги о «двух потомках одной канарейки», которые встретились вопреки всем шансам. Леон Этингер – обладатель удивительного голоса и множества других талантов, последний представитель одесского рода с весьма сложной и бурной историей. Прежний певучий мальчик становится оперативником одной из серьёзных спецслужб, получает странную кличку «Ке́нар руси́» («Русская канарейка»), а со временем – звездой оперной сцены. Однако поскольку антитеррористическое подразделение разведки не желает отпускать бывшего сотрудника, Леон вынужден совмещать карьеру контратенора с тайной и очень опасной «охотой». Эта «охота» приводит его в Таиланд, где он находит ответы на важные вопросы и встречает странную глухую бродяжку с фотокамерой в руках. Дина Рубина – один из самых популярных писателей на русском языке, автор нескольких культовых романов, множества повестей, рассказов и эссе, лауреат многочисленных литературных премий.

Ноги у Любки были гладкими, выразительными и, казалось, неутомимыми, хотя на каждой стопе вдоль пальцев синела наколка «Они устали»…  «…И сюжет здесь вовсе не важен! Их, сюжетов-то, в мировой литературе — кажется, тридцать шесть… А когда читатель внимательно следит за героем, за его кульбитами, выкрутасами, слезами горя и счастья… что его, читателя, в первую очередь интересует? Останется ли душа в человеке живой? Или нет? Жива она? Или нет? Другими словами — есть ли все-таки Бог там, наверху, или его вовсе нет? Вот на этот наш, вековечный вопрос искусство и отвечает подспудно уже несколько тысяч лет…» Д. Рубина

Дина Рубина и продюсерский центр «Вимбо» рады представить вам аудиокнигу по роману «Белая голубка Кордовы» — одному из лучших и самых известных произведений автора. «Одна из моих самых любимых записок от читателей, которые приходят ко мне во время выступлений, звучит так: "Какая же вы сволочь, Дина Ильинична! Зачем вы его убили?!". Для меня, как автора романа, подобный крик души, огорченной смертью главного героя, звучит как музыка небес: это настоящий комплимент подлинности событий и чувств, рожденных воображением писателя. Хотя я сама сейчас не очень верю в то, что Захар Кордовин когда-то не существовал. Он так блестяще авантюрен, так влюблен в жизнь, искусство и женщин; по сути, он благороден в своем неправедном мастерстве..., что невольно начинаешь думать о нем как о реальном человеке из плоти и крови. Разве это не высшее счастье писателя?» Дина Рубина

«Вот вы говорите – идеальная любовь… Для меня идеальная любовь – это глубокое духовное потрясение. Независимо от того, удачно ли она проходит или нет, и чем заканчивается. Я считаю, что чувство любви всегда связано с одиночеством. Даже если оно разделено. В любом случае человек оказывается в страшной изоляции. С любым чувством он вступает в борьбу один на один. И никогда не одерживает победу. Никогда. В этом и заключается механизм бессмертия искусства» Дина Рубина Внимание! Фонограмма содержит нецензурную брань.

Если меня что-то беспокоит с течением времени, так это судьбы людей. Рассказанные без лишних подробностей, просто и даже отстраненно, они напоминают монолог попутчика в поезде дальнего следования. После бессонной ночи все смешивается: имена людей и городов, даты встреч и расставаний. В памяти остаются желтые полосы света от фонарей на полустанках, слуховое окно, мелькнувшее в заброшенном доме, и глуховатый голос, иногда замолкающий в поисках слова... Самое ценное здесь — голос рассказчика. Как он вдруг прервется в неожиданный момент, или станет мягче с улыбкой, или замрет, словно заново удивившись давно пережитому. Кстати, многие из этих историй я услышала именно в поезде или самолете — словом, в пути. Похоже, само ощущение дороги побуждает нас по-новому осмысливать давние события, вслух размышляя о том, что изменить уже невозможно. Дина Рубина Содержание: 1. Медная шкатулка 2. Медальон 3. Золотая краска 4. Супчик 5. Блокадные истории 6. Наследство 7. Цветок сливы 8. Баргузин 9. Тополев переулок 10. Кошки в Иерусалиме 11. Любовь - штука деликатная 12. Долгий летний день в синеве и лазури