Сигизмунд Кржижановский

Георгий Шенгели охарактеризовал Сигизмунда Кржижановского как «прозеванного гения». Сам писатель говорил: «С сегодняшним днем я не в ладах, но меня любит вечность». Он не увидел ни одной своей книги при жизни, первая из которых была опубликована спустя тридцать девять лет после его смерти. В настоящее время его называют «русским Борхесом» и «русским Кафкой», его произведения переводят на европейские языки, издают, изучают и, что самое важное, с увлечением читают. Новеллы Кржижановского – это ярчайший пример интеллектуальной прозы, их изящество сопоставимо с шахматными этюдами, но в каждой из них ощущается пульс времени и намечаются пути к вечным загадкам бытия.

Георгий Шенгели назвал Сигизмунда Кржижановского «прозеванным гением». Сам писатель говорил: «С сегодняшним днем я не в ладах, но меня любит вечность». Он не успел увидеть ни одной своей книги, первая из которых была опубликована лишь через тридцать девять лет после его смерти. Сегодня его именуют «русским Борхесом» и «русским Кафкой», его произведения переводят на европейские языки, издают, изучают и, что самое важное, с увлечением читают. Новеллы Кржижановского являются ярким примером интеллектуальной прозы, они элегантны, как шахматные этюды, и в каждой из них чувствуется пульс времени, а также намечаются пути к вечным загадкам бытия.

Рельсовые стыки отбивали стаккато пути. Фуражка, свисая козырьком с настенного крюка, качалась из стороны в сторону, словно пытаясь вытряхнуть мигрень из суконных висков. Квантин, отстегнув портфель, достал газету. Но в едва тлеющих угольных нитях под потолком было столько света, что он мешал спать. Жухлые петиты листа неохотно превращались в слова. Квантин сложил газету и прижался лицом к стеклу: сутулые силуэты сосен, закрываясь черными распялами ветвей от света, погружались в ночь. Было как-то зябко: то ли тянуло от окна, то ли лихорадило. Квантин попытался устроиться, положив голову на портфель и ноги под пальто. Но короткая и скользкая ткань рукавов свисала вниз, и под плечом вздрагивала жесткая доска…

«Экономический барометр Гарвардского университета постоянно сигнализировал о плохой ситуации. Однако даже его точные данные не могли предсказать столь стремительное углубление кризиса. Войны и природные катастрофы истощили ресурсы планеты. Запасы нефти иссякали. Черные, белые, голубые и зеленые угли каждый год давали все меньше энергии. Невообразимая ситуация, казалось, охватила изнемогающую землю, словно десяток экваторов. Хлеба были уничтожены на корню. Леса вспыхивали от жары. Сельвасы Америки и джунгли Индии горели ярким огнем. Аграрные страны пострадали в первую очередь. Правда, на месте сожженных лесов возникали пепельные стволы, напоминающие о фабричных дымках. Но и их время было ограничено…»

«Прозеванным гением» назвал Сигизмунда Кржижановского Георгий Шенгели. «С сегодняшним днем я не в ладах, но меня любит вечность», – говорил о себе сам писатель. Он не увидел ни одной своей книги, первая книга вышла через тридцать девять лет после его смерти. Сейчас его называют «русским Борхесом», «русским Кафкой», переводят на европейские языки, издают, изучают и, самое главное, увлеченно читают. Новеллы Кржижановского – ярчайший образец интеллектуальной прозы, они изящны, как шахматные этюды, но в каждой из них ощущается пульс времени и намечаются пути к вечным загадкам бытия.

Георгий Шенгели охарактеризовал Сигизмунда Кржижановского как «прозеванного гения». Сам писатель говорил: «С сегодняшним днем я не в ладах, но меня любит вечность». Он не увидел ни одной своей книги при жизни, первая из которых была опубликована через тридцать девять лет после его смерти. В настоящее время Кржижановского называют «русским Борхесом» и «русским Кафкой», его произведения переводят на европейские языки, издают, исследуют и, что самое важное, с увлечением читают. Новеллы Кржижановского представляют собой яркий пример интеллектуальной прозы: они изящны, как шахматные этюды, но в каждой из них ощущается пульс времени и намечаются пути к вечным загадкам бытия.

«Прозеванным гением» Сигизмунда Кржижановского назвал Георгий Шенгели. «С сегодняшним днем я не в ладах, но меня любит вечность», – так описывал себя сам писатель. Он не увидел ни одной своей книги при жизни, первая из которых была опубликована лишь через тридцать девять лет после его смерти. В настоящее время его называют «русским Борхесом» и «русским Кафкой», его произведения переводят на европейские языки, издают, изучают и, что самое важное, с увлечением читают. Новеллы Кржижановского являются ярким примером интеллектуальной прозы; они элегантны, как шахматные этюды, но в каждой из них ощущается пульс времени и намечаются пути к вечным загадкам бытия.

«Прозеванным гением» назвал Сигизмунда Кржижановского Георгий Шенгели. «С сегодняшним днем я не в ладах, но меня любит вечность», – говорил о себе сам писатель. Он не увидел ни одной своей книги, первая книга вышла через тридцать девять лет после его смерти. Сейчас его называют «русским Борхесом», «русским Кафкой», переводят на европейские языки, издают, изучают и, самое главное, увлеченно читают. Новеллы Кржижановского – ярчайший образец интеллектуальной прозы, они изящны, как шахматные этюды, но в каждой из них ощущается пульс времени и намечаются пути к вечным загадкам бытия.

Георгий Шенгели охарактеризовал Сигизмунда Кржижановского как «прозеванного гения». Писатель сам говорил: «С сегодняшним днем я не в ладах, но меня любит вечность». Он не увидел ни одной своей книги при жизни, первая из которых вышла лишь через тридцать девять лет после его смерти. В настоящее время его называют «русским Борхесом» и «русским Кафкой», его произведения переводят на европейские языки, издают, изучают и, что самое важное, с увлечением читают. Новеллы Кржижановского являются ярким примером интеллектуальной прозы, они изысканны, как шахматные этюды, но в каждой из них ощущается пульс времени и намечаются пути к вечным загадкам бытия.

Георгий Шенгели назвал Сигизмунда Кржижановского «прозеванным гением». Сам писатель говорил о себе: «С сегодняшним днем я не в ладах, но меня любит вечность». Он не увидел ни одной своей книги при жизни, первая из которых вышла всего через тридцать девять лет после его смерти. В настоящее время его называют «русским Борхесом» и «русским Кафкой», его произведения переводят на европейские языки, издают, изучают и, что самое важное, с увлечением читают. Новеллы Кржижановского являются ярким примером интеллектуальной прозы, они изящны, как шахматные этюды, и в каждой из них ощущается пульс времени, а также намечаются пути к вечным загадкам бытия.

Георгий Шенгели назвал Сигизмунда Кржижановского «прозеванным гением». Писатель сам о себе говорил: «С сегодняшним днем я не в ладах, но меня любит вечность». Он не увидел ни одной своей книги при жизни, первая из которых была опубликована лишь через тридцать девять лет после его смерти. В наши дни его именуют «русским Борхесом» и «русским Кафкой», его произведения переводят на европейские языки, издают, изучают и, что самое важное, с увлечением читают. Новеллы Кржижановского являются ярчайшим примером интеллектуальной прозы: они изящны, как шахматные этюды, и в каждой из них ощущается пульс времени, а также намечаются пути к вечным загадкам бытия.

Георгий Шенгели назвал Сигизмунда Кржижановского «прозеванным гением». Сам писатель говорил: «С сегодняшним днем я не в ладах, но меня любит вечность». Он не увидел ни одной своей книги при жизни, первая из которых была опубликована через тридцать девять лет после его смерти. В настоящее время его именуют «русским Борхесом» и «русским Кафкой», его произведения переводят на европейские языки, издают, исследуют и, что самое главное, с увлечением читают. Новеллы Кржижановского являются ярким примером интеллектуальной прозы, они элегантны, как шахматные этюды, но в каждой из них ощущается пульс времени и намечаются пути к вечным загадкам существования.

Вся эта история могла бы остаться скрытой под крахмальной манжетой и рукавом пиджака, если бы не „Еженедельное обозрение“. Это издание провело анкетирование: „Ваш любимый писатель, ваш средний недельный заработок, в чем цель вашей жизни“, которое было разослано подписчикам вместе с очередным номером. Среди большого количества заполненных анкет (у „Обозрения“ был внушительный тираж) при сортировке материалов был найден бланк под номером 11111, который, проходя через руки разборщиков, так и не нашел подходящей папки: в графе „Средний заработок“ на бланке № 11111 стояло: – „О“, а в графе „В чем цель вашей жизни“ четкими круглыми буквами было написано: „Укусить себя за локоть“…

Георгий Шенгели охарактеризовал Сигизмунда Кржижановского как «прозеванного гения». Сам писатель говорил: «С сегодняшним днем я не в ладах, но меня любит вечность». Он не увидел ни одной своей книги при жизни: первая издана была лишь через тридцать девять лет после его смерти. В настоящее время его называют «русским Борхесом» и «русским Кафкой», его произведения переводят на европейские языки, издают, изучают и, что особенно важно, с увлечением читают. Новеллы Кржижановского являются ярким примером интеллектуальной прозы: они изящны, словно шахматные этюды, но в каждой ощущается пульс времени и намечаются пути к вечным загадкам существования.

Сказка лежала на письменном столе, сверкающая еще не высохшими буквами, рядом с чернильницей. Когда я, слегка коснувшись пера, начал сворачивать рукопись, мне показалось, что буквы стремятся вырваться из строк, будто хотят попасть в зрачки. Но время было полуденное, а чтение назначено на девять. Солнце не одобряет фантазий, тогда как лампы иногда с удовольствием, внимательно настраивая абажуры, слушают одну-две сказки. Таким образом, буквам оставалось дожидаться наступления сумерек…

Георгий Шенгели назвал Сигизмунда Кржижановского «прозеванным гением». Сам писатель говорил о себе: «С сегодняшним днем я не в ладах, но меня любит вечность». Он не увидел ни одной своей книги при жизни, первая из которых была опубликована через тридцать девять лет после его смерти. В настоящее время его называют «русским Борхесом» и «русским Кафкой», его произведения переводят на европейские языки, издают, изучают и, что самое важное, с энтузиазмом читают. Новеллы Кржижановского являются ярким примером интеллектуальной прозы, изящной, как шахматные этюды, в каждой из них ощущается пульс времени и намечаются пути к вечным загадкам бытия.

Георгий Шенгели охарактеризовал Сигизмунда Кржижановского как «прозеванного гения». Сам писатель говорил: «С сегодняшним днем я не в ладах, но меня любит вечность». Он не дожил до выхода ни одной своей книги, первая из которых появилась лишь через тридцать девять лет после его смерти. Сегодня его называют «русским Борхесом» и «русским Кафкой», его произведения переводят на европейские языки, издают, изучают и, что самое важное, с увлечением читают. Новеллы Кржижановского представляют собой яркий пример интеллектуальной прозы; они изящны, как шахматные этюды, но в каждой из них ощущается пульс времени и намечаются пути к вечным загадкам существования.

Георгий Шенгели охарактеризовал Сигизмунда Кржижановского как «прозеванного гения». Сам писатель говорил: «С сегодняшним днем я не в ладах, но меня любит вечность». Он не увидел ни одной своей книги при жизни, первая из которых была опубликована через тридцать девять лет после его смерти. В настоящее время его называют «русским Борхесом» и «русским Кафкой», его произведения переводят на европейские языки, издают, изучают и, что самое важное, с удовольствием читают. Новеллы Кржижановского являются ярким примером интеллектуальной прозы; они изящны, как шахматные этюды, и в каждой из них ощущается пульс времени, а также намечаются пути к вечным загадкам бытия.

Георгий Шенгели охарактеризовал Сигизмунда Кржижановского как «прозеванного гения». Сам писатель говорил: «С сегодняшним днем я не в ладах, но меня любит вечность». Он не увидел ни одной своей книги, первая из которых вышла лишь через тридцать девять лет после его смерти. Сегодня его называют «русским Борхесом» и «русским Кафкой», его произведения переводят на европейские языки, издают, изучают и, что наиболее важно, читают с увлечением. Новеллы Кржижановского являются ярким примером интеллектуальной прозы, они изящны, как шахматные этюды, но в каждой из них чувствуется пульс времени и намечаются пути к вечным загадкам бытия.

Георгий Шенгели назвал Сигизмунда Кржижановского «прозеванным гением». Сам писатель говорил: «С сегодняшним днем я не в ладах, но меня любит вечность». Он не увидел ни одной своей книги при жизни, первая из которых была опубликована лишь через тридцать девять лет после его смерти. Сегодня его называют «русским Борхесом» и «русским Кафкой», его произведения переводят на европейские языки, издают, изучают и, что самое важное, с интересом читают. Новеллы Кржижановского являются выдающимся примером интеллектуальной прозы: они изящны, как шахматные этюды, но в каждой из них чувствуется пульс времени и намечаются пути к вечным загадкам бытия.