Он осторожно поднес яйцо к губам и протолкнул его в рот.
Усталым голосом взрослого, знающего, что будет дальше, женщина читала:
– "Третий братец построил свой домик из глиняных кирпичей и покрыл крышу глиняной черепицей. Он уже знал, как опасно быть самонадеянным, и молился за своих друзей, съеденных героином".
Мать взглянула на сьша в надежде, что тот наконец уснул и ей уже не придется дочитывать сказку, которая раздражала ее своей неприкрьипой жестокостью. К сожалению, мальчик по-прежнему смотрел на нее широко открьипыми глазами.
– Поскольку его дом был построен из молитв, скреплен верой, а крыша покрьипа… – Женщина замолчала, осознав, что забегает вперед и произносимые ею слова не имеют никакого отношения к тексту на странице. Наклонившись, чтобы получше видеть строчки, она начала заново: – "Ни уверенность, ни молитва не могли повлиять на героина… " Уверена, что еще вчера здесь ничего подобного не было, – пробормотала она.
Закрыв книгу, женщина обнаружила, что заголовок на обложке – "Моральные сказки" – обзавелся лишней буквой "т", превратившись в "Мортальные сказки"[5].
– Мама? – нетерпеливо позвал малыш.
– А кто тут у нас баловник? – улыбнулась она, опять раскрывая книгу.
Ребенок озадаченно посмотрел на нее, и чтение продолжалось:
– "И вот той же ночью он пришел и встал над домиком, пока братец молился Богу– Он клевал и клевал, клевал и клевал и опрокинул стены домика… " Как ты думаешь, что этот братец сказал героину, когда его домик развалился?
Ответ был хорошо знаком мальчику:
– Не ешь меня!
– Посмотрим, правильно ли ты догадался. Героин на ожившей картинке несколько раз подряд проглотил человечка в сутане священника…
Все началось после первого периода сна, когда члены клана по обыкновению тяжело отходили от расслабляющей дремоты. Апис проснулся раньше всех. Конечно, разрушение дома внушало ужас, но в то же время это событие, как никакое другое, удивительным образом взбодрило его. Вскоре открыла глаза и его мать, она озабоченно посмотрела на сына.
Между тем Куланты постепенно просыпались, и некоторые из них бесцельно бродили по помещению. Ни у кого не было отдельной кабины, аутлинкеры размещались в огромном трюме, и единственное, что обеспечивало хоть какое-то уединение, – это пластиковые занавески, плавно раскачивавшиеся из-за низкой силы тяжести, очевидно поддерживаемой скорее за счет ускорения корабля, чем благодаря какой-либо гравитационной технике – так, по крайней мере, пояснил Апису Пирсворф. – Ступай, поищи распределитель пищи.
Властный тон матери заставил юношу тут же подчиниться. Он быстро нашел машину и взял продуктов, а еще контейнер с каким-то горячим питьем – никаких этикеток на распределителе не было. Апис не спеша возвращался, когда внезапно возникший шум заставил его двигаться быстрее.
В глубине трюма стояли двое вооруженных мужчин, по телосложению явно привыкших к нормальной гравитации, в белых бронированных костюмах, особенностью которых была надпись на неизвестном языке – строка темных букв шла от подмышки к щиколотке. Несмотря на шлем, который прикреплялся к обручу из белого металла, обхватывавшему шею, часть головы оставалась открытой, поэтому на незнакомцах можно было рассмотреть чешуйчатые модули, напоминавшие какие-то органические образования.
– Нам нужно пятеро человек, и немедленно, – заявил один из них почти безразличным тоном.
Соплеменники Аписа с озадаченным видом уставились на солдат в незнакомой форме, затем посыпались вопросы, и шум голосов перекрыл бас какого-то старика.
– Ничего! Я ничего не слышу.