Легкая дрожь сотрясла пол, и Софи постаралась убедить себя, что это игра воображения. А потом поняла, что хрустальные подвески на люстре качаются.

Совсем незаметно – если бы Софи не была настороже, то не обратила бы внимания.

А она была настороже.

И на ее глазах подвески вновь вздрогнули.

Возможно, кто-то ходил в комнате этажом выше. Или замок дрожал под напором ветра. Или…

Четверо опасных заключенных прорывались на свободу.

Но почему сейчас?

Если они хотели опозорить Совет перед остальными правителями, почему не сбежать в начале переговоров?

«Это их цель», – сказала ей леди Гизела. Но она сказала еще кое-что. То, что Софи приняла за метафору или гиперболу. Но, может, это тоже было предупреждением.

«Верни моего сына, пока все не рухнуло».

Киф сказал, что Финтан хочет избавиться от Совета. А сейчас они были под одной крышей – и под ней же был Гетен. У которого было несколько месяцев на то, чтобы накопить силы.

«Гетен там, где ему самое место».

Идеальный крот, запертый там, куда иначе было не добраться. Возможно, именно тот, кто должен «все обеспечить».

Но… если Гетен разрушит замок, их тоже раздавит обломками.

Финтан знал, что Совет его арестует, – он сам сказал об этом Орели.

Еще он затягивал заседание, чтобы все пошло по плану. И он не собирался умирать, так зачем было идти в подземелье? Зачем приказывать Бранту и Рую попасться?

Руй.

Могущественный псионипат мог защитить их силовым полем. Спасти. Помочь выжить.

Их план был до ужаса идеален – а когда Софи поняла, сколько подсказок упустила, стало еще хуже. Ей встречалось столько тревожных звоночков, а она не обратила на них внимания.

Пол вновь задрожал, и Софи поняла: на раздумья времени нет.