Принять такое решение проще, чем выполнить, но закрыть глаза и считать пролетающих крокодилов выдержки у меня хватает.
На сорок четвертом крокодиле дверь «камеры» открывается, впустив внутрь плотного монаха — черная ряса и характерный клобук, крест на груди и могучая борода с проседью, раза этак в три побольше моей. Один момент отмечаю сразу: крест массивный, но простой, то ли серебряный, то ли вовсе посеребренный, и висит он на обычном плетеном шнурке. Уже хорошо, а то иные отечественные чинуши от религии со своими пудовыми распятиями на золотых якорных цепях больше смахивают на высокостатусных братков, тем более что в смысле морды лица и отпечатанных на ней моральных ценностей особой разницы не заметно… К счастью, тут не тот случай. Монах внимательно рассматривает меня, отвечаю ему тем же. Киваем друг другу почти одновременно: «фейс-контроль пройден».
Гулко и внушительно басит по-русски:
— Я отец Иннокентий, скромный служитель Равноапостольной православной церкви, послан во утешение тебе, чадо Владимир, а тако же для просвещения в вопросах, оного требующих.
Вздыхаю, сажусь на топчане и жестом приглашаю монаха устроиться рядом — уж извините, другого сиденья не предоставили.
— Отец Иннокентий, пожалуйста, давайте сразу поставим точки над «й». За просвещение буду благодарен, однако ни о каком утешении не просил и просить не намерен. Хорошо?
— Ничего хорошего в подобной гордыне нет, — замечает монах, — но это и правда может обождать. Начнем с просвещения.
— С удовольствием. Извините, я сразу спрошу: когда меня брали под стражу, прозвучали слова «священный трибунал» — здесь что, правда испанская инквизиция?
— Правда, — отвечает отец Иннокентий. — Так-то история долгая и сложная, будет время, вернемся. В двух словах: да, католическая церковь решила возродить именно этот свой институт, а власть светская пошла ей навстречу…
Так-так. Выходит, что верны обе версии.
— В чем меня обвиняют инквизиторы на самом деле? «Черная магия» — это же дичь какая-то.
Отец Иннокентий качает бородой:
— Инквизиторы не обвиняют. Inquisio, на их латинском наречии, значит «проводить дознание»; за ленточкой в старые времена всякое случалось, так тогда и пытку полагали необходимым критерием истины. Однако по крайней мере здесь они пока — именно дознаватели. Кто представляет обвинение, мне, увы, неизвестно. И что за черная магия такая — тоже.
— Замечательно, — кисло вздыхаю я, — адвокату неизвестна даже суть обвинения, а трибунал уже собран.
— Чадо мое, именно для защиты репутации обвиняемых инквизиционный трибунал может проводить дела очень тихо, а адвокаты рассматривают иные вопросы и в иных судах…
Прикрываю глаза, чтобы не сорваться. Монах как раз из породы людей образованных и неглупых, более того, ну не виноват он, массаракш, что меня корежит от этого их церковного обращения «чадо мое» — у меня были настоящие родители, других не знаю и знать не желаю. А голова сейчас нужна холодной…
Стоп. Зачем это мне тихое рассмотрение дела и защита репутации? За мной действительно есть кое-что «не подлежащее разглашению», но это просто информация «ДСП», никаких сокровенных покровов ее возможное обнародование лично с меня не сорвет, а только вскроет кое-какие организационные промахи Ордена. Кстати, у Ордена в Виго наверняка есть представительство, вот пусть они о репутации организации и заботятся, а заодно прикроют и меня как смежника из соседнего отдела. Это первое.
А второе — уж если про действующую в Виго святую инквизицию ничего не знал я и удивился так, что челюсть на землю рухнула, то какова будет реакция среднего новоземельного обитателя на подобное новшество? Минимум не хуже. Огласка, что явствует из вышеизложенного, мне не опасна, зато что-либо «замолчать» при активном интересе общественности к процессу станет затруднительно. А общественность в новом мире уж если чем заинтересовалась, так просто не отстанет. Принцип «большой деревни» в действии, плюс постоянный информационный голод. Спецслужбы вроде контрразведки могут отбояриться от любопытных «интересами государственной безопасности», но экуменистической христианской церкви такое как бы не пристало…
— В таком случае, отец Иннокентий, — открываю я глаза, — расскажите, пожалуйста, каков принятый в здешнем трибунале регламент.
Монах с удовольствием описывает — в целом без особых отличий от того, заленточного варианта классических, ПРАВИЛЬНЫХ инквизиционных следствий, которые стали базисом современного судебного процесса. Верно говорит отец Иннокентий, в старые времена «случалось всякое», и если говорить об охоте на ведьм и прочей чернокнижной истерии в старушке Европе века этак шестнадцатого-семнадцатого, так основное количество жертв этой охоты приходилось как раз на территории англикано-кальвинистско-лютеранские, где инквизиции не давали нормально работать и делом занимались доброхоты от «светской власти»… Отлично. Я по-прежнему не могу понять, при чем тут черная магия и какого черта испанским инквизиторам (или контрразведчикам) вообще понадобилось от почти скромного и внешне смиренного меня, но если поставить вопрос «как лучше поломать их игру», ответ у меня уже есть.