– Ни в чем. Просто устал. Хочу отдохнуть и хотя бы несколько дней ничего не слышать об этом безумии, когда живых людей засовывают в жестяные таратайки и заставляют мчаться наперегонки. Да ты и сам знаешь.
– Знаю, конечно, – отозвался Хольман. – И все-таки в чем дело? Что случилось?
– Да ничего, – с раздражением отмахнулся Клерфэ. – Обычные суеверия, как у всех. Мой контракт истекает, а его все еще не продлили. Боюсь беду накликать. Вот и все.
– Клерфэ, не крути, скажи прямо: кто разбился?
– Феррер. В этой дурацкой, игрушечной гонке на побережье.
– Насмерть?
– Пока что нет. Но ему уже ампутировали ногу. А эта сумасшедшая дура, что таскается за ним повсюду, эта самозванка-баронесса, отказывается даже его навестить. Засела в казино и ревет. Ей, видите ли, не нужен калека. Все, мне срочно надо выпить. Мой последний коньяк выхлебал алкаш на снегоуборщике. Но даже он куда благоразумнее нас: его бульдозер больше пяти километров в час не дает.
Они сидели в вестибюле за маленьким столиком у окна. Клерфэ как бы невзначай поглядывал по сторонам.
– Это что, все больные?
– Да нет. Есть и здоровые, посетители.
– Ну конечно! Больные – это те, которые бледные.
Хольман рассмеялся:
– Они-то как раз здоровые. А бледные, потому что приехали недавно. Зато вот загорелые, как альпинисты – это как раз больные и есть, ведь они здесь давно.
Официантка принесла заказ: стакан апельсинового сока Хольману и графинчик водки для Клерфэ.
– Ты к нам надолго? – спросил Хольман.
– Нет. На пару дней. Где посоветуешь остановиться?
– Лучше всего в «Палас-отеле». Там и бар хороший.
Клерфэ глянул на его стакан с соком.
– А ты-то откуда знаешь?
– Так мы туда ходим, когда отсюда срываемся.