Затем, не желая обсуждать с ним подробности моего дела, я снова взял в руки газету и демонстративно развернул ее. Некоторое время мы тряслись в этом дрянном поезде в полной тишине, нарушаемой лишь пыхтением паровоза, стуком металлических колес о рельсы, редкими свистками и яростными атаками дождя, колотившего в окна, словно артиллерийский огонь.

Я почувствовал усталость из-за долгого переезда, холода и постоянного пребывания в сидячем положении в трясущемся и дергающемся поезде и с нетерпением ожидал, когда окажусь у теплого очага, поужинаю и наконец-то лягу спать. Я продолжал скрываться за страницами газеты, хотя уже прочитал ее всю и поэтому принялся украдкой изучать моего попутчика. Это был довольно крупный мужчина с мясистым лицом и огромными грубыми ручищами. Его правильную речь портил легкий акцент, который я принял за местный диалект. Я предположил, что это фермер или владелец какого-нибудь небольшого предприятия. На вид ему было лет пятьдесят или даже шестьдесят, на нем был костюм из хорошей ткани, однако довольно безвкусного фасона, а на левой руке я заметил тяжелый, толстый перстень с печаткой, который выглядел модной, но несколько вульгарной деталью, дополнявшей образ. Я решил, что он сравнительно недавно заработал или получил крупное состояние и теперь хотел поделиться своей удачей с окружающим миром.

С юношеским самодовольством я вынес своему попутчику вердикт, после чего перестал думать о нем и мысленно вернулся в Лондон к Стелле. Я вновь ощутил боль в затекшем теле и холод в вагоне, лишь когда мужчина неожиданно проговорил: «Миссис Драблоу». Я опустил газету и вдруг понял, что эти два слова эхом разнеслись по пустому купе, так как поезд остановился и единственными звуками, доносившимися до меня, стали завывание ветра и едва слышное шипение пара где-то далеко впереди.

— Драблоу. — Он указал на мой коричневый конверт, в котором были бумаги, касавшиеся дела Драблоу. Я положил его на сиденье рядом с собой.

Я надменно кивнул.

— Только не говорите, что вы ее родственник.

— Я — ее поверенный, — уточнил я, наслаждаясь звучанием этих слов.

— Так вы едете на похороны?

— Совершенно верно.

— Кроме вас, там, наверное, почти никого не будет.

Неожиданно мне захотелось побольше разузнать об этом деле, тем более что мой попутчик явно располагал некоторыми сведениями.

— Насколько мне известно, у нее не было друзей и близких родственников и она вела довольно замкнутый образ жизни. Что ж, иногда это случается с пожилыми людьми. Они замыкаются в себе и становятся немного эксцентричными. Думаю, это все от одиночества.

— Полагаю, именно так дело и обстояло. Мистер?..

— Киппс. Артур Киппс.

— Сэмюель Дейли.

Мы кивнули друг другу.

— А когда живешь в одиночестве, да еще в таком месте, это происходит намного быстрее.

— Послушайте, — с улыбкой сказал я, — вы же не собираетесь рассказать мне сейчас одну из тех странных историй о старых, заброшенных домах?

Он смерил меня пристальным взглядом.

— Нет, — сказал он наконец, — не собираюсь.