– Тогда мне остается самому себя упрекать. Как ты сказала, я знаю, во что ты превратишься. Ты ослабеешь, а жажда будет становиться все сильнее, и наконец ты сама превратишься в жажду. Ты же видела, как недолго я продержался, я, который так хотел устоять перед тобой.

– Ты совершил со мной то, чего я сама желала, – сказала Фелиция.

– Даже если бы не желала, я сделал бы это! Себастиан взял в свои холодные ладони ее прекрасное бледное лицо.

– Ты пришла ко мне моей невестой, – сказал он, – а я так долго был одинок. Теперь я должен позаботиться о том, чтобы ты выжила.

– Неужели нет никакого другого выхода?

– Если ты не поддашься жажде, она станет твоим приговором. Силы покинут тебя, и твое тело не сможет шевельнуться, но душа по-прежнему будет в нем находиться. Дух твой навсегда утратит свободу устремляться в миры за пределами этого. Он будет томиться в безжизненном панцире, и это станет настоящим проклятием.

Она глянула в глубину его темных глаз, а потом он почувствовал, как она напряглась: неподалеку раздался чей-то голос.

Сквозь желтый туман блекло пробивался свет фонаря.

– Там трое, – сказала она задолго до того, как их стало возможно разглядеть.

– Те самые полицейские, – произнес Себастиан.

– Поприветствуем же их и покончим с этим делом. – Она рассмеялась, громко и с горечью.

Из тумана показались три темные фигуры. Они держались поближе к фонарю, как будто боялись его лишиться.

– Мистер Ньюкасл, – заговорил один из них. Себастиан чуть заметно поклонился, но ничего не ответил.

– И мисс Фелиция Лэм?

– А какое вам до этого дело? – резким тоном спросила Фелиция.

– Ваша тетя сообщила, что вы пропали, мисс.

– А теперь я нашлась.

– Верно, мисс. Но посмотрите, где мы вас обнаружили. На кладбище, ночью, одетую в одну лишь ночную сорочку.

– Это подвенечное платье моей матери.

– А, понятно. Подвенечное платье, значит? Сбежавшая наследница и иностранный джентльмен. Вы с нами были не вполне откровенны, верно, мистер Ньюкасл?