— Там! — кричит Сай, когда такси наконец быстро подкатывает к бордюру рядом с лестницей на станцию «Парк-стрит», забитой студентами, спускающимися в подземку. Ему на мгновение попадается на глаза миниатюрная темноволосая женщина, ныряющая в колышущуюся волну подростков.
И исчезает. Дроны бесполезно зависают над входом в подземку, а команда захвата кричит во внедорожнике с тонированными стеклами, и вся, кроме двоих, вываливается на улицу в своей черной форме и неприметных куртках. Двое оставшихся вытаскивают водителя из такси, козырнув своими значками. Водителя их вид отнюдь не обрадовал.
Пока команда захвата устремляется в погоню, Сай улыбается и хлопает ладонями по столу — по большей части от восторга перед неожиданными умениями библиотекарши и возбуждения, что она все-таки оказалась крепким орешком! Насколько это круто? Нательные камеры дают Саю вид глазами преследователей, пока те (разумеется, безоружные) ссыпаются по ступеням, проталкиваясь мимо молодежи на узком эскалаторе.
— Распознавание лиц на станции ничего не дает, — докладывает один из «хвоста» Нуля-10. — И она не воспользовалась «Чарли кард»[14] на турникетах.
На экране мельтешит широкий ряд изображений изнутри станции — это его люди подключились к сети системы скрытого видеонаблюдения станции. Масса бостонцев. Всех форм, размеров и цветов. Все движутся, толкутся, смешиваются. Сай прикусывает губу. Их слишком много — слишком много кепок «Ред Сокс»[15], зимних шапок и поднятых воротников курток (даже в мае), городская сумятица, и алгоритмы распознавания лиц барахтаются изо всех сил, справляясь с умопомрачительной математикой заурядного человеческого разнообразия. «Парк-стрит». Две линии, четыре направления на выбор. Слепые зоны. Колонны. В первую минуту он еще надеется, но по истечении второй начинает думать, что она скрылась. Ускользнула.
Чем заслужила еще одну одобрительную улыбку. Надо же, кто бы мог подумать!
— Разделите команду. Половину пошлите к ней на квартиру, закончить обследование, а половину оставьте на месте и продолжайте прогонять распознавание лиц на всех камерах в центре. Черт! Гоните по всему городу.
Он направляется обратно в свой кабинет, по-прежнему улыбаясь, с парадоксальной мыслью: «Жми, Кейтлин!»
29 дней 20 часов 47 минут
«Значит, мое лицо у них есть», — думает она. Почти наверняка. Ее уникальная физиономия теперь зарегистрирована в национальных базах данных: Кейтлин Дэй, Нуль-10. Как следствие, с этой минуты она должна очень тщательно скрывать свое лицо, где бы ни решила с ним показаться.
Раньше, во время процедуры собеседования, после того как она подписала СНКИ, публика из «Слияния» удивила ее тем, что не взяла не то что отпечатков пальцев, но даже копии ее водительских прав. Это все ради усложнения задачи, которую люди из «Слияния» поставили себе, объяснили ей — а именно знать о своих жертвах как можно меньше помимо того, что необходимо для определения их пригодности к делу и психологической выдержки. Им нужна хорошая выборка типов личности и способностей, чтобы испытать собственную готовность к угрозам извне, но притом они хотели еще и осложнить задачу для себя. Будет сформирован пул кандидатов, обещали они, с различными мировоззрениями, устремлениями и наборами умений. Надо полагать, ее выбрали, чтобы испытать свой арсенал против всех будущих угроз для национальной безопасности со стороны незамужних бездетных близоруких женщин, выдающих книжки.
Она торопливо проносится по тоннелю Уинтер-стрит на «Даунтаун-кроссинг», где повисает на поручне поезда до «Бэк-бэй». Замечает десяток других в ковидных масках — вероятно, для некоторых этот аксессуар станет постоянным, что бы там ни сулило будущее; давняя бестолковая путаница сведений о вирусной нагрузке раздулась в их воображении, сплетаясь с фундаментальным страхом перед угрозой со стороны других людей, от которой надо защищаться, наводя на мысль: «Как же быстро окружающий мир может стать враждебной средой!» Быть может, она воспринимает это настолько остро, потому что люди, прошедшие самую лучшую на свете выучку, сейчас идут по ее следам. Но притом она еще и чувствует, что начала проваливаться сквозь ткань общества давным-давно — все вниз и вниз, пока не оказалась не просто среди преследуемых, но еще и ненужных, изгоев и ренегатов, в преисподней парий.
Поменяв направление, она сворачивает к Стейт-стрит, натягивает капюшон и рысцой взбегает по лестнице на мощенный красным кирпичом тротуар, задержавшись у газетного киоска, чтобы купить экземпляр «Вашингтон пост». «Никаких ошибок», — велит она себе. Нельзя терять бдительность. Кто среди незнакомцев, идущих мимо, может представлять угрозу? Пожилая женщина с гофрированным лбом, супящая на нее брови? Узколицый подросток в непомерно дутой куртке, придающей его тощей фигуре массивности, с «ирокезом» на голове, кивающий ей, как родной? Седовласый старик с раскрасневшимся от холода лицом, шарахающийся от опасности, которую усматривает в каждом встречном? А что видят камеры, разыскивающие Кейтлин Дэй? Что они распознают?
Проходя мимо батареи камер систем скрытого видеонаблюдения Конгресс-стрит, она знает, что где-то вдали программное обеспечение «Слияния» прямо сейчас пытается определить, не может ли эта женщина в худи в вестибюле станции подземки оказаться Кейтлин Дэй, есть ли соответствие, движется ли особа, которую она показывает сейчас камерам, как Кейтлин Дэй, ведет ли себя как она. Так что сосредоточивается на собственном рассудке — единственном оружии, способном дать преимущество, — чтобы
Выныривая на солнечный свет, она направляется к автобусной станции — вот уже столетие как излюбленное пристанище беглецов, наркоманов, беженцев, бедняков, отчаявшихся и всех прочих, уповающих, что светлое будущее поджидает их где-то, но не здесь. Забирает свой потрепанный рюкзак из камеры хранения (ключевой элемент ее предварительной подготовки) и покупает билет в автомате за наличные. Ее автобус уже ждет. Это одна из бюджетных линий, с подранными сиденьями, без камер в салоне. Меняет верхнюю одежду. Сует худи в рюкзак. Делает глубокий вдох. Чувствует себя чуть ли не новым человеком. Автобус выезжает из города.
29 дней 20 часов
Они в деле всего два часа!
Всего 120 минут с начала преследования. Или 7200 секунд. Осталась такая сраная уйма времени, что просто очуметь, целая галактика времени — добрых 30 дней времени, никак не меньше, или 720 часов, или 43 200 минут, или, если уж на то пошло, 3,25 миллиона ударов сердца.
Вернувшись в кабинет, Сай садится за ноутбук, и спокойствие сразу же расходится по его конечностям, пронизывая до мозга костей. В его случае техника успокаивает куда лучше, чем антидепрессант. Лишь когда его пальцы выплясывают на клавиатуре, когда от его прикосновения к жизни пробуждаются целые миры, он чувствует, что мир воистину
В конечном итоге все дело в контроле. Он признаёт, что ему не по себе, когда ему отказывают в этом. Как же заручиться полным контролем? Достижением превосходства, подъемом до командных высот, где ты можешь себе позволить распоряжаться миром по собственному усмотрению. Сай уверен, что победа — а он несомненный победитель — всего лишь побочный результат настоящего знания себя и жатвы плодов своих особых дарований, тех искр, тех крохотных крупиц гения, которые в некоторой мере дарованы каждому, но которые лишь считаные единицы способны взогнать до состояния набитого энергией изотопа[17]. Сай