Короткий тычок левой под ребра. Мой собеседник явно не привык к таким некуртуазным, но весьма эффективным дипломатическим шагам. Он мешком оседает мимо стула, хватая ртом воздух. Я хлопнул в ладоши, в переговорную ворвались Кадуаль и его бойцы.

— Этого связать, рот заткнуть.

— Прикажете убить? — поинтересовался Кадуаль.

Я вздохнул: логика событий требовала именно такого решения, но все же убить Талейрана… не поднималась рука. Я покачал головой:

— Нет. Возьми эту карту — это в Новом Свете. Сейчас ты отправишься к Атлантике, я организую тебе приказ консула реквизировать любое судно для нужд Республики.

— Республики? — переспросил генерал.

— Консул не может написать иначе. Ты отвезешь этого человека на противоположный берег океана. Начинай поить его здесь, в Париже, и пусть пьет всю дорогу, чтобы он не просыхал ни на минуту. Называй его Жан или Анри, неважно. Когда убедишься, что там, в Америке, он и сам себя так называет, можешь возвращаться. Карту отдашь ему. И убеди, что он приехал сюда из-за нее. Если сильно поторопишься, возможно, успеешь на коронацию. Уверен, новый государь будет рад видеть тебя.

— Эх! — горестно вздохнул Кадуаль. — Как прикажете. А только куда проще было бы прикончить…

Мне пришлось догонять армию целый день. Бернадот выступил навстречу своему вечному сопернику, едва получив по гелиографу сообщение о высадке Бонапарта и о его встрече с дофином. Я скакал мимо полков, марширующих в сторону Луары, вскользь бросая взгляд на лица солдат: они были мрачны и усталы, хотя армия только выступила в поход. Иногда офицеры командовали петь, чтобы взбодрить понуро шагающие роты. Но песня сникала, едва начавшись. До веселья ли — не дай боже, и впрямь придется пойти в штыки на своих же братьев-французов, с которыми недавно воевали в одном строю. До песен ли тут?! Среди бравых усачей, топтавших сейчас пыльные дороги Иль-де-Франса, было немало тех, кто воевал под знаменами Бонапарта в Италии. Каково было им сейчас слышать, что любимый сын Марса, их вождь, их герой, их разлюбезный «маленький капрал», — предатель Отечества и коварный враг? Можно было не сомневаться: если, не дай бог, дело дойдет до настоящей схватки, ни превосходство в численности войск и артиллерии, ни полководческий дар Бернадота не смогут превозмочь нежелания армии воевать. Без сомнения, и сам первый консул понимал это, но гнал от себя опасные мысли, надеясь, что его личная храбрость и неприязнь к Бонапарту зажгут войска.

Вечером, когда трубачи передали вдоль колонн команду «прекратить движение и становиться лагерем», мне все же удалось нагнать голову армии. Весь в пыли, так что едва были различимы цвета мундира, я подъехал к шатру первого консула и, спешившись, отрекомендовался дежурному офицеру:

— Майор Арно к генералу Бернадоту.

Тот кивнул. Мы уже виделись с ним прежде в Париже в штабе его превосходительства. Моего знакомого не было минуты две. Когда он вернулся, на лице его было написано недоумение.

— Консул приказал арестовать вас, майор. Потрудитесь сдать оружие.

— Вот как? — Сидеть под арестом и дожидаться трибунала никак не входило в мои планы. И Бонапарт, и Бернадот славились необычайной скоростью переходов. До роковой встречи оставалось совсем немного времени. Я окинул взглядом почетный караул, окружающий шатер главнокомандующего, — не пробиться. Это только в кино герой без труда раскидывает толпу вооруженных противников, отпуская при этом шутки-прибаутки. А здесь, как пел Лис, «степь да степь кругом» — стопчут и не заметят, да еще и штыками потыкают, жив ли? Но прорваться надо.

Я широко развел руками:

— Это неразумно.

— Таков приказ.

— Ну, если приказ. — Я начал медленно отстегивать саблю, большим пальцем поддевая эфес под крестовиной, чтобы слегка выдвинуть клинок. Видит Бог, я этого не хотел. Старая шутка, которой научил меня один из наших оперативников, Такэдо Мацури. Отстегнув саблю, я кладу ножны на внешнюю часть ладоней и, кланяясь, протягиваю клинок дежурному офицеру. Тот делает шаг вперед, чтобы принять оружие. Да здравствует искусство иай-до — мгновенного выхватывания меча: правая рука идет вверх, левая — вниз, и эфес сабли оказывается в ней. Доля секунды, и клинок уже вышел из ножен, еще столько же, — ее острие застыло у сонной артерии дежурного офицера. Часовые, спохватившись, начинают вскидывать ружья, но мой противник командует им остановиться.

— Чего вы хотите? — Его голос становится хриплым от волнения.

— Дружище, я очень прошу, вернитесь к генералу Бернадоту и скажите, что мне непременно нужно его видеть.