Главное, что отличает одну вещь от другой – это период полураспада.
Например, период полураспада у серебряного подстаканника с лебедями, сработанного еще до советской власти, и даже у относительно нового стакана чешского хрусталя, живущего у нас в семье с семидесятых годов, очень длинный.
И у полувоенных ботинок фирмы «Диодора», в которых я еще хаживал на резервистскую службу в Рамаллу и Хеврон, с полураспадом все в порядке. Вот только протектор на подошве таки распался, и пришлось приклеить новый. В остальном с ними полный ОК.
А вот с темными очками, перчатками, бейсбольными кепками полный караул.
Например, прошлую зиму я начинал с тремя парами тонких флисовых перчаток в январе; в марте, после поездки на лыжи, осталась одна (перчатка, не пара), но к началу весны остальные две пары самовозродились в недрах комода, так что у меня сейчас пять перчаток.
Загадочнее же всего ситуация с круговоротом ручек (которыми пишут) в окружающей среде. На работе количество ручек в моих карманах флюктуирует от нуля до восьми, и у меня нет никакого контроля над этим процессом. Если у кого есть научно обоснованное решение этой загадки природы, срочно сообщите.
Выбор мудрости
Жизнь невообразимо долга. Наше поколение, по-видимому, будет жить лет до девяноста, и промежуток времени, в котором мы уже не сможем работать, но будем продолжать есть, пить, платить алименты и коммунальные услуги, может составить пару десятилетий.
И поэтому сейчас, пока мы еще в своем уме и в какой-то сносной телесной форме, надо работать как можно больше, урезать всякие необязательные расходы и копить, сбирать и закладывать в закрома. Это есть мудрость.
Жизнь невообразимо коротка и с течением времени становится все короче, не говоря уже об отличной от нуля возможности того, что она может прекратиться вдруг без всякого предварительного уведомления свыше.
И поэтому сейчас, пока мы еще в своем уме и в какой-то сносной телесной форме, надо работать как можно меньше и тратить деньги на предметы второй необходимости: на вкусные рестораны, спортивные машины желтого цвета и путешествия в экзотические страны или к старым друзьям. И это тоже мудрость.
Две мудрости сразу. И когда я научусь их комбинировать, я наконец буду жить правильно.
Шестьдесят
Когда мне должно было стукнуть сорок лет, будущее мое было вполне определено. Впереди меня ждали безо всяких промежуточных станций старость, немощь, импотенция, дом престарелых, и жизнь моя к тому времени совершенно уже прошла. Если бы у меня был хоть какой-то суицидальный потенциал, я бы, несомненно, убил себя тогда.
С тех пор прошло уже скоро двадцать лет. Я поменял место работы (многократно), страну с континентом заодно (один раз), жену (один раз), родил еще одного (четвертого) ребенка, завел собаку (первую), научился ездить на горных лыжах (плохо), играть в теннис (очень плохо) и стрелять диких уток (из рук вон).
И сейчас, в преддверии шестидесятилетия, моя обычная амбивалентность просто зашкаливает.
То есть, пока я на работе, я вполне еще готов работать. Тем более за зарплату, с годами достигшую вполне удовлетворительного размера. Я получаю все еще удовольствие от сложных случаев, от манипулирования пациентами и медсестрами, от хорошо сделанной процедуры и от узнавания нового. Я езжу на конференции и изучаю новые для себя методики и целые области медицины. Инфекционные болезни, ультразвук и эхокардиография, лечение незаживающих ран, интенсивная терапия, невропатология… Сколько всего надо узнать, чтобы оставаться в седле…
Когда я не на работе, я готов уйти на пенсию немедленно, еще вчера. Тридцать шесть лет жизни проведено в этих сраных госпиталях, в ночных дежурствах, реанимациях, беседах с родственниками уже почти покойного, в беспредметном трепе в бесчисленных ординаторских и бессмысленных спорах с умалишенными (начальниками, подчиненными, коллегами)… Ну сколько можно?!
И сколько всего есть вокруг… Пора наконец сесть, отредактировать и издать все написанное за последние много лет, научиться живописи и формальному рисунку, довести теннис до удовлетворительного уровня, поездить по свету, навестить старых друзей и относительно новых интернетных знакомых, о душе подумать наконец, а также навести порядок в гараже, в компьютере и на письменном столе.
А времени остается так мало, непредсказуемо мало… Впрочем, посмотрим, что я запою к восьмидесяти…