– Ты знаешь, что у меня остался один тросик¹¹? Если ты и его порвешь, останется только реп¹², а он перетирается в три раза быстрее. Знаешь, что я тогда сделаю?

– В бубен дашь? – с надеждой спросил Валька.

– Нет, дружок. Я тебя прямо под елкой в жопу трахну. Потому что я еще ни с какой бабой наедине столько времени не проводил, как с тобой. А потом скажу Графу, чтобы ходили с тобой все по очереди. Отдам тебе 15 метров расходного репа, и разбирайся со своими лыжами сам. Как хочешь их к ногам приматывай.

Валька только вздохнул.

– Ты бы снял свои бахилы огромные. У тебя ботинки и так сорок шестого размера, вообще без лыж можешь идти! Не рассчитаны тросики на такой размер ноги! Поставлю я тебе тросик потуже, так щечки крепления не выдержат!

– Я хотел, но Граф запретил бахилы снимать. Говорит – ноги отморожу.

– Слишком доброе сердце у Графа.

Он заменил Вальке тросик и, не торопясь, пошел вперед. Валька подхватил рюкзак, догнал Виталика и сосредоточился на созерцании задников его лыж.

– Ну давай, потрещи мне про тигров.

– Я мало знаю…

– Нет уж, трещи давай. Хоть какое развлечение.

Накрапывал мелкий дождь. Валька начал нараспев, будто ученик семинарии.

– Говорят, что добрый дух тигра – Куты Мафа – всегда приходит на помощь охотнику, если он попал в безвыходное положение. У нас есть миф о том, как двое охотников забрались высоко на скалу и не смогли слезть. Тогда они призвали на помощь Куты Мафу, и тот снял их со скалы.

– Занимательно! – потянул Виталик. – Давай, топай, – бросил он через плечо, – Агзу…

– Агзу – это, на самом деле, не фамилия. Это название деревни, где родился мой отец и я.

– Очень интересно.

– А имя моего рода – Хунгари. В свидетельстве о рождении перепутали графы, – Агзу вздохнул и поправил нелепо висевший на его худощавом тельце рюкзак. – Но ни рода, ни деревни уже давно нет, так что теперь это не имеет значения.

– Ладно тебе! – обернулся Виталик, – не грусти. Хоть названия остались – и то хорошо.

– Хорошо, – вздохнул Валька. – И мне здесь хорошо. Я как будто чувствую рядом родную душу.

– Ну, это ты брось, – снова обернулся Виталик. – Какая я тебе родная душа? Я бы сейчас с удовольствием с Надюхой отстал. А тащусь все время с тобой, долбоклюем.