По весне трамвай превращается в синий катер, и от него по Волге наливается треугольником на берега волна, что заговорит жизнью такой речистой и живой и тут же смолкнет, не успев обо всем сказать.
Раньше трамвай работал колоколом на крыше церковной колокольни, но он захотел постранствовать по свету – и его на время понизили, с тем условием, что в любой момент примут в колокола обратно. И один раз в году, на Пасху, он ранним утром подъезжает к церкви, забирается на колокольню и снова звонит первым, помня свое великолепное прошлое. В конце концов, кто же еще будет звонить, как не трамваи.
Ему отчаянно не хочется возить пассажиров, останавливаться на остановках и заниматься прочими глупостями, для которых предназначены трамваи. Он стремится ото всех улизнуть, как я. Он столько возил пассажиров и столько раз останавливался на остановках, что ему безмерно все надоело.
Он так долго делал то, что нужно, что совсем сошел с рельсов, он понимает, что что-то не так, как прежде, но в обычные трамваи он больше не вернется. Многие великие вещи вообще делаются назло, назло самому себе. Другие – для любимого человека. Третьего, пока мы живы, не дано.
Он может увезти вас в детство или к лучшей жизни, или налить кофе и внимательно вас выслушать, он ничего не советует – ведь давать советы – пустое дело, он же валяет дурака чистосердечно и так же чистосердечно рождает свой мир одним взглядом – чистый и смешной.
А на тех, кто ему в этом мешает – он просто смотрит в спины, и они удаляются сами куда-то вдаль.
Он не знает, куда он едет и куда он хочет попасть. Он всюду уже приехал, он, скорее, отовсюду уезжает, беря с собой только шелест сухой травы по весне да благоухание тополя.
Он хочет подарить миру еще много чудес и много подарков, но не все умеют их принимать. Он ловит рыбу у реки, коптит ее веточками и потом раздает ее всему городу, прикидываясь трамваем, чтобы его никто не заподозрил. А сам уже не может быть с людьми, ему надо дальше, и сердце его разрывается от какой-то тихой и светлой грусти, он тоскует по тому, чего нет, но он-то знает, что оно есть и вот, совсем рядом.
Настранствовавшись по свету, трамвай приходит под наше с тобой окно. По весне он приносит нам цветы, что звенят тихим шорохом роз и светом той невесомой нежности, что сверкнет на закате звездой по вечернему рельсу…
Говорят, что в Твери трамваев больше нет. Это неправда. Вот, у нас еще один остался, на клумбе среди анютиных глазок, прямо под окнами.
Хотя наша домоуправ и грозится переделать его в фонтан.
1 мая 2016 г.
У родника была дорожка из голубых цветов. Дорожка изгибалась и вела куда-то. Выцветшие лики с иконок над родником знали, куда она ведет. Я – пока нет. Поэтому я пошла по дорожке.
Я хотела нарвать этих голубых цветов для тебя, но они росли на другом берегу, и ручей увел меня вдаль. Заячья капуста, которая появляется первая из-под снега, и все это так доверчиво, как взгляд голубых детских глаз. Цветы хотели поведать мне свои тайны и уводили все дальше и дальше.
Над ручьем летали две больших синих птицы. В вышине среди деревьев горело два синих хрустальных светильника.
Вдруг с неба спустилась звезда, вернее, спрыгнула с неба, запутавшись в верхушках берез, она была еще в небе, но совсем надо мной, и я смотрела на нее вверх сквозь волнистые нежно-зеленые пряди, а она на меня, и первое время мы с ней узнавали друг друга. И вдруг я поняла, что звезда меня знает, она смотрела так по родному тепло и уютно, словно говорила: «Иди ко мне, я тебя знаю», – и я никак не мгла вспомнить, кто эта звезда, только знала, что и я ее хорошо знаю.
Звезда поведала мне, что две синих птицы и два синих светильника – это ее предвестники, кто увидит синих птиц – тот скоро увидит звезду. Иногда люди мечтают увидеть ее всю жизнь, а она прячется у них под подушкой. И сама звезда светила так ровно и возвышенно и была синего цвета.
Звезда рассказала мне, что синие цветы вдоль ручья – это синие звезды, они по ночам вспыхивают и падают с неба зимой первым снегом, и там, куда они упали, начинает созревать к весне голубой небесный цветок.
Голубые цветы – это шорохи крыльев невидимой птицы, что пролетала ночью над ними. Утро напоило цветы первозданной хрустальной свежестью, и их запах рассыпался по небу чудесами и звездами. А потом все они вместе спустились на землю, и с тех пор дорожка из голубых цветов распустилась у родника, что звездный пояс. Звезды падают с неба от такой невозможности бытия, от которой смотрю я на звезды, а они смотрят вниз на меня и сами падают в руки. От такой невозможной любви, которую отделяет от смерти один только шаг. Вот звезды и не могут удержаться и падают, превращаясь в земные цветы.