ВВЕДЕНИЕ

После развала СССР Россия оказалась перед необходимостью выстраивать с нуля отношения со своими восточнославянскими соседями — Украиной и Белоруссией. С советских времен сложился стереотип об особой близости трех восточнославянских народов, ведущих свою родословную от общей древнерусской колыбели. Если взять российскую дореволюционную историографию и этнографию, то там все восточные славяне и вовсе трактовались как единый русский народ, подразделяющийся на три «племени» (этнографические группы) — великороссов, малороссов (украинцев) и белорусов.

Тем удивительнее выглядит случившаяся в постсоветский период вспышка белорусского и украинского национализмов, направленных на отмежевание от России и противопоставление ей. В первую очередь, это касается украинского национализма, который проявил себя ярко и громко, и так или иначе привлекал к себе повышенное внимание. Споры, являются ли русские и украинцы одним народом или «никогда мы не будем братьями», оставались фоном российско-украинских отношений на протяжении всего постсоветского периода.

Особенно обострилась украинская проблема после 2014 года. В ответ на «евромайдан» в юго-восточных областях Украины поднялось мощное русское движение. Воссоединение Крыма с Россией, война на Донбассе, трагедия в Одессе — таковы последствия конфликта идентичностей на Украине. «Русская весна» была подавлена, а украинский национализм окончательно обрел уродливые и гротескные формы и уже совершенно перестал стесняться своей русофобской сущности.

Белоруссия всегда оставалась в информационной тени своей южной соседки. Более того, на поверхностный взгляд могло казаться, что здесь все в порядке: белорусский национализм слаб, а «батька Лукашенко» вернул русскому языку статус государственного и начал строительство совместного с Россией Союзного государства.

События 2020 года пошатнули эту благостную иллюзию.

Протестные толпы, заполонившие улицы белорусских городов под националистическими бело-красно-белыми флагами, наглядно продемонстрировали, что под личиной видимого спокойствия скрываются глубокие социально-политические противоречия, затрагивающие в том числе вопросы национальной идентичности и геополитического выбора — те самые вопросы, которые привели к драматическому расколу на Украине и загнали российско-украинские отношения в кажущийся безвыходным тупик.

В 1991–1994 годах в Белоруссии происходило примерно то же, что и на Украине. Идеологический тон в государстве задавали националисты, русский, повседневный язык общения подавляющего большинства белорусов, был лишен государственного статуса и стремительно изгонялся из официального документооборота, образования, СМИ и других сфер общественной жизни. При этом националисты внушали населению, что все это является «национальным возрождением», что Белоруссия веками страдала под «московским гнетом», что русские белорусам никакие не братья, а извечные враги, а русский язык — чужой и навязанный.

В 1995 г. по инициативе Александра Лукашенко был проведен референдум, по итогам которого русский язык получил статус государственного наравне с белорусским, а принудительная белорусизация была свернута. Более того, молодой президент взял курс на интеграцию с Россией, и в 1996–1999 годах была подписана целая череда многообещающих документов, дававших надежду, что Белоруссия так или иначе вернется в общее с Россией государственное пространство.

Венцом этого процесса стало подписание Договора о создании Союзного государства России и Белоруссии, которое состоялось 8 декабря 1999 года.

Весьма символично, что произошло это в день, когда восемью годами ранее были подписаны Беловежские соглашения, положившие конец СССР.

Однако строительство Союзного государства так и не сдвинулось дальше отдельных точечных проектов. 2000–2010-е годы стали временем стагнации и нарастающей конфликтности в белорусско-российских отношениях.

Белорусские элиты, понимая важность и нужность тесных интеграционных связей с Россией, тем не менее, всегда опасались излишнего сближения с Москвой, полагая, что это может привести к фактическому поглощению Белоруссии, чего молодой политический класс республики, только вкусивший суверенного существования, очень не хотел.

В конструкцию Союзного государства был изначально заложен принцип полного равноправия Белоруссии и России, реализовать который на практике оказалось невозможно из-за колоссальной разницы в масштабах двух интегрирующихся субъектов. В результате Союзное государство так и осталось в большей степени декларацией о намерениях, нежели политической реальностью.