Старинный дом привлекал своей самобытностью и старомодностью, хотя… Вот душ, к примеру. Он выглядел абсолютно новым. Все трубки хромированы, ручки целы. Сначала она отвернула кран горячей воды — сразу поднялся столб пара, добавила холодной — вот уж не ожидала цивилизованности в такой дыре!
Для тех, кто долго в дороге, вряд ли есть большее удовольствие, чем оказаться под душем. Пэгги наслаждалась, без конца намыливалась и тщательно растирала тело. У нее были гладкие и нежные руки, бархатистая кожа на бедрах… Товарки в сиротских домах не раз говорили ей, как хорошо она сложена и что ей надо остерегаться мужчин… Мысль об этом заставила ее вспыхнуть.
Отключив воду, Пэгги выбралась из ванной. Прямо напротив висело зеркало во весь рост. Она протерла запотевшую поверхность, накинула халат и принялась тщательно расчесывать копну рыжих волос — не меньше ста раз каждую прядь. Приняла лекарство, ее довольно часто мучила аллергия. Закончив сию неприятную процедуру, Пэгги вышла в спальню.
В душе возникло необычное чувство — предвкушение счастья. Пока все сбывалось в ее экспедиции в неизвестное. Кое-что она уже узнала о себе, миссис Морден вполне может оказаться замечательным источником информации. Здесь, в Реджвуде, она, оказывается, жила раньше. Люди знали ее! Напевая, Пэгги сделала несколько пируэтов посреди просторной спальни. И вдруг услышала вопль.
Запахнув халат, девушка кинулась в коридор. Вопль донесся справа от ее комнаты, через холл, видимо ведущий в северную часть дома. Босиком Пэгги помчалась туда, завернула за угол — и наткнулась на тяжелую дверь, отделявшую все крыло, осторожно потрогала ручку, та не поддавалась — дверь была заперта на сравнительно новый замок.
Может быть, постучать и спросить, что случилось?.. Пэгги приложила ухо к двери — тишина, развернулась и пошла назад, отчитывая себя на ходу за попытку сунуть нос в чужие дела. Особенно здесь.
Брюс Патерсон устало откинулся на спинку вращающегося кресла. Письменный стол перед ним был завален бумагами, стоило бы ими заняться, однако сейчас не до того. Он огромной пятерней пригладил волосы, как делал всегда, когда мысли одолевали его. На сегодня сюрпризов оказалось больше чем достаточно. Особенно этот, последний. Пэгги Макинрой — номер два! Красотка она хоть куда! Может, и авантюристка такая же?!
Его невеселые мысли прервал младший брат Вилли.
— Ну и вид у тебя — как у кота, обожравшегося сметаной. Так и лоснишься, — буркнул он, глядя на вошедшего.
— Да ладно тебе, не ворчи, Брюс. Мне не до пиров, с деньгами туговато…
— С деньгами? Черт возьми, Вил, ты же получаешь жалованье… проклятие! Сколько опять тебе нужно?
— Около пятисот, — довольно беззаботно сказал тот.
Старший брат знал, что его снова водят за нос, но слишком устал, чтобы возражать. Выудив кошелек из заднего кармана брюк, отсчитал нужную сумму.
— Ты не пожалеешь, Брюс. Когда бумажная кутерьма закончится, увидишь, я верну все твои деньги обратно.
— Ты имеешь в виду, что ты и Энн… вы решили…
— Именно. Я и Энн… Ведь долго это не протянется, а?
— Неприлично так говорить, — укорил брата Брюс.
— Не будь ханжой. Ты ненавидишь старуху, как и я.
— Уймись!
— Как прикажешь, — ухмыльнулся Вилли. — У меня вовсе нет настроения с тобой собачиться. Честное слово, не до того. Мне сейчас хватает забот. Энн хочется, чтобы мы… официально оформили наши отношения…