– О том, что Тесадзе и Лория – родственники.

– Конечно!

– И его это нисколько не тревожит?

– Что именно?

– Он ведь Лорию, родственника этих Тесадзе, фактически посадил. Не боится, что будут мстить ему?

– Ну что вы, – с необыкновенной беспечностью сказал на это Котелков. – Шалва Тесадзе как раз и помогал этого Лорию сажать.

– Неужели?! – вырвалось у Китайгородцева.

– Так и было, – с прежним спокойствием кивнул Алексей Алексеевич. – Тесадзе поссорился с Лорией. Прямо врагами стали. А тут как раз и у Сергея Алексеевича с Лорией вышел конфликт. И Тесадзе этот на своего родственника показания давал.

Значит, Реваза Тесадзе из числа подозреваемых можно исключить. Личной неприязни к Проскурову у него нет и быть не может.

В кабинете Сергея Алексеевича Проскурова Китайгородцев оказался впервые. Много дорогого дерева, картины на стенах, наверняка они куплены на аукционах за большие деньги, хотя, на взгляд несведущего человека, – мазня мазней, ничего особенного. И вещицы по кабинету тут и там разбросаны: закладка для книг из желтого металла (почти наверняка золото), в очень похожем исполнении нож для разрезания книжных страниц, на столе лежат наручные часы, какие Китайгородцеву доводилось видеть только у людей, по-настоящему богатых, да в журналах, которые эти богатые читают (стоимость часов, наверное, под сто тысяч евро). Ну и много другой всякой всячины – почти любую из таких вещей многие могут себе позволить купить, пускай даже поднапрягшись (квартиру, например, продав), но собрать все это в одном месте и пользоваться с небрежностью и даже не задумываться о стоимости этих вещиц способны единицы.

В кабинете, кроме Проскурова, была еще Виктория. Она выглядела расстроенной и не могла этого скрыть. Проскуров с Китайгородцевым не поздоровался и сесть не предложил. А сам сидел, откинувшись на спинку кресла, нижнюю его половину скрывал массивный стол, отчего Проскуров казался бюстом самому себе, и Китайгородцев с порога догадался, что будет выволочка.

– Что с Петром – ездили? – осведомился Проскуров, не удостоив взглядом собеседника.

– Да.

– Это было первое мое поручение, – сказал Проскуров. – А второе?

Китайгородцев молчал, поскольку никакого второго поручения, кажется, не было.

– Я велел доложить, – напомнил Проскуров. – Ты доложил?

Вот какой повод он выбрал для того, чтобы Китайгородцева физиономией по столу повозить.

– Так точно, – сказал Китайгородцев. – Доложил.

– Кому? – удивился наглому вранью собеседника Проскуров.

– Своему шефу, Хамзе Роману Александровичу.