У Принцессы от радости чуть сердце из груди не выскочило. Величество великодушно прощает её! Она так и знала, что Король Многоземельный — самый всепрощающий из королей, она никогда в нём не сомневалась! Не то что некоторые.

Принцесса сделала три оборота ключом в замочной скважине и, словно бабочка, выпорхнула из подземелья.

Поначалу она ничего не видела, глаза отвыкшие от яркого дневного света слезились и отзывались неприятной резью. На пару минут ей пришлось закрыть их ладонью, пока они пообвыкнуться к новым условиям.

Когда же она, всё — таки смогла, безболезненно открыть глаза, то поняла, что, вообще, не узнаёт места, где находится.

Никакого дворца не было и в помине. Лишь фундаментный остов, густо поросший бурьяном. Не было ни выложенной брусчаткой дворцовой площади, ни парков, ни аллей. Принцесса стояла посреди пустыря, поросшего сорными травами и репейником.

Она было хотела спросить у Его Величества, что же здесь произошло, но от одного взгляда на августейшую особу слова застряли у неё в горле.

Великий и могущественный Король Многоземельный стоял перед ней завёрнутый в рванную дырявую мешковину и подпоясанный пожелтевшей тесёмкой. Чёрные, всклокоченные волосы на голове Короля стояли дыбом, а нечёсанная бородища, торчала лопатой. Большие как у снежного человека королевские ступни были босы и до щиколоток покрыты чёрноватой грязевой коркой.

— Полюбуйся, — Король покрутился перед Закатиглазкой, показывая себя со всех сторон — что ты натворила.

— Я? — тихо выдохнула шокированная Принцесса.

— Ну не я же, — Король уселся, прямо, на землю, приняв удобную позицию, для проветривания срамоты сквозняком через дыру в мешковине — хотя, я всегда предчувствовал, что ты станешь причиной моей погибели, но как муж, давший обет пред лицом Всевышнего не мог избавится от тебя. Вот мне и расплата за мою мягкость и доброту.

От жалости к Его Величеству у Принцессы задрожал подбородок, а на глазах навернулись слёзы:

— Как же я смогла с вами так поступить, — всхлипнула она — нет мне, неблагодарной, прощенья.

— А, ведь, меня, ещё, маминька предупреждали, что хлебну я с тобой горя, — Король поскрёб похудевшую щёку — но сделанного, уже, не воротишь, — он сорвал соломинку и стал ковырять ей в зубах — в это сложно поверить, но Фея-то корыстной оказалась, — сказал он жуя соломинку.

— Не может такого быть! — ахнула Принцесса — Как неожиданно!

— Я и сам удивился, — Король смачно сплюнул на траву — но факт, остаётся фактом, разорила она меня вдрызг. Всё на неё ушло. Сначала я все дворцы и замки позакладывал, а когда деньги вышли, принял закон о продаже государственных земель, так всё королевство и распродал, а как и эти средства кончились, пришлось мне самое святое вскрыть — счета офшорные, и панамские, и виргинские, и с каймановых островов, и, даже, кипрских сбережений не пожалел. Всё до последнего грошика утекло, всё за что трудился как раб на галерах.

— Как вы за два дня так разорится успели?! — Закатиглазка аж расплакалась.

— Долго ли умеючи? — пожал плечами монарх — Спасибо тебе, подкузьмила, подгадила.

— А я-то при чём? — хлюпнула носом Принцесса.

— А Фея, она чья крёстная? — Король прищурил глаз — Ась?

— Моя. — тихо ответила Закатиглазка, осознавая свою вину.