— Хм… — Паркер откашлялся. — В таком случае, продолжайте и дальше держать ее за руку, а после поговорим. Проследите только, как она приготовит нам сегодня кофе. В конце концов, один из домочадцев выпил чашечку кофе, в которой было чуть больше цианистого калия, чем надо.
— Не беспокойтесь, шеф… — Сержант Джонс скромно опустил глаза. — Агнес вас не отравит. Мы, если можно так выразиться, друзья. И мы даже решили вместе пойти в кино, когда у нее и у меня будет свободное время.
— Желаю успеха, — сухо заметил Паркер. — А также, чтоб вас, сержант, пустили на фильм, на который не пускают до шестнадцати… — Паркер понимающе подмигнул. — Что говорит эта малышка?
— Что сэра Гордона Бедфорда, наверно, убили. Она твердит, что он никогда бы не покончил с собой… Она говорит, что они все здесь утопили бы его в ложке воды, если бы не боялись. И говорит, что кто-то из них в конце концов не выдержал…
— Хм… — Паркер снова кивнул. — Мы еще поговорим об этом. А пока следите за теми… — Он показал пальцем на потолок. — Никто не имеет права выйти из этого дома без моего специального разрешения, понимаете?
— Конечно, шеф!
Джонс еще раз блеснул улыбкой и исчез, тихо прикрыв дверь.
Алекс вернулся в кабинет и подошел к пишущей машинке. Быстро провел пальцем по ленте, а затем перевернул ее и вставил обратной стороной.
— Твоя лаборатория абсолютно права… — он вложил в машинку лист бумаги и напечатал:
ЭТО АБСОЛЮТНО НОВАЯ ЛЕНТА, НА КОТОРОЙ НАПИСАНО ТОЛЬКО НЕСКОЛЬКО ДЕСЯТКОВ СЛОВ.
Встал. Потом вынул из машинки ленту. По гладкой темной поверхности тесьмы бежали буквы:
«Больше выдержать я уже не могу. Я стою на пути двух любящих друг друга людей…»
Алекс просмотрел ленту до конца письма. Сразу за ним начинался текст, написанный им за минуту до этого.
— Поскольку оба письма написаны на одной и той же машинке, а на этой ленте только одно письмо, то самый простой вывод который мы должны сделать, — что первое письмо написано раньше. Поскольку на машинке много отпечатков пальцев сэра Гордона, притом сделанных недавно, то надо согласиться, что это он написал то прощальное письмо… Это значит, коротко говоря, что он устранился с дороги своей жены и какого-то другого человека, которого уважал…
— Да… — согласился Паркер. — На чашке, которую он сжимал в руке, и на разбитом блюдечке тоже следы только его пальцев, если не считать отпечатков пальцев горничной, оставленных раньше, когда она, очевидно, вымыла посуду и поставила ее около кофеварки… То же самое с пером, рукописью и так далее. Жаль только, что нет его следов на ручке двери из холла, хотя он вошел в нее… А самое скверное, что нет его следов на кофеварке, хотя он должен был сам себе приготовить кофе, если им отравился. Ну, и то, второе письмо…
— И факт, что на той рамке, — пробормотал Алекс, — есть отпечаток пальца миссис Юдиты Бедфорд… Я думаю, что сейчас самое время выпить кофе и поговорить с этими людьми. Мне пришло в голову… — тут он замолчал.
— Что? — спросил Паркер.
Но Джо только потряс своей светлой короткой шевелюрой.
— Не будем играть в пророков, — сказал он тихо. — Во всяком случае, мне кажется, что во всем этом есть какие-то вещи, которые причинят нам некоторое беспокойство… Хотя, может быть, кто-нибудь сам признает свою вину? — Он улыбнулся. — Будем надеяться, что так и будет. — Он посмотрел на часы. — Я здесь уже полчаса, и не делаю ничего другого, кроме того что все время нахожу вместе с тобой какие-то не связанные между собой фрагменты. Пока все так хаотично, что трудно запомнить, что к чему относится… Полчаса, Боже мой… Сейчас наверняка позвонит кто-нибудь из твоих начальников. Вероятно, им кажется, что полчаса — это масса лишнего времени, которое ты потратил зря, вместо того, чтобы схватить убийцу.
В этот момент раздался стук в дверь, и он замолчал.