Эта книга долго пылилась на поверхности моего жёсткого диска. Будучи написаной ещё в далёкие... уже даже не помню насколько далёкие года, но ориентировочно 2000-2002. У неё был долгий путь, ибо ей суждено было стать моим первенцом. Не помню, почему я её всё не выкладывал на обозрение, хотя с тех пор написал ещё не одну книгу.

Меж тем, вы видите перед собой мою самую первую книгу. Название и сюжет её много раз менялись, дополнялись и дорабатывались. Сначала это было что-то вроде небольшого рассказа, которому в процессе создания стало тесно в жёсткой кожуре рассказа. И он стал расти. Из-за того, что лично моё мировоззрение успело не один раз поменяться за те несколько лет, что ушли на создание этого, сюжет и стилистика меняются от главы к главе, уходя в разнос.

Что-то получилось так, как было задумано, а что-то не очень получилось. В любом случае, это есть, пусть это так и останется.

--- Мартынов Алексей

"Вот, пожалуй, отсюда и следует начать мой рассказ. Для начала, позвольте представиться. Меня зовут Павел, хотя во многих странах меня знают и под другими более изощрёнными именами. Я народился на этот свет в телесном обличии в году шестьсот тридцатом от рождения Христа. А до этого я был простым ангелом.

Случилось так, что мне дали повышение. Теперь мне следовало следить за работой ангелов-хранителей и вмешиваться в неё, если возникнет в том потребность. Мне выделили рабочую телесную оболочку и я стал жить. В то время начальству требовалось много душ, и я стал одним из воинов вождя гуннов Аттилы. Участвуя в боях, я, тем самым, мог наблюдать за переходом душ в нужном направлении и вносить в это свою лепту. Не подумайте, что я кровожадный, но было обидно смотреть на то, как от Аттилы некоторые откупались, в то время, когда у нас каждая душонка была на счету. Но мы должны помнить: вождь всегда прав. И я не мог лишить жизни тех, кто хотел её сохранить, откупившись, если мне не позволяло начальство. Но в "битве народов" было самое настоящее мясо, тогда-то план по душам был выполнен, а я был спасён и вскоре получил задание стать странствующим мудрецом, что и было произведено.

Спустя несколько лет, я совершил грех: я в шутку направил душу не в рай, а в ад. За это я был сослан в чистилище до выяснения обстоятельств и провёл там ровно сто сорок девять лет. Мне был дан шанс исправиться. Мало кто знает, но иногда появляются такие души, которые намного сильнее обыкновенных рядовых душ и изъять их из тел непросто. И самое плохое - то, что ангелы-хранители не приставлены к ним. Эти души сами вершат свою судьбу и сами решают куда им идти. А я должен был искать эти души и помогать им в выборе пути. Идёт война, большая война. Первым признаком надвигающейся бури была смерть Христа. Сейчас обе стороны копят силы. Но война эта началась не сразу, она как зараза расползается по всей земле, с каждым разом всё сильнее и сильнее вгрызаясь в почву. Местом битвы выбрана Земля.

Я был проклят и сослан на землю в обличии великого война, жившего много тысячелетий назад. Тело это было доселе мертво, но в него вновь вдохнули жизнь. Я лежал на голой земле, мне было холодно, у меня болело всё тело. Не помню как, но я добрёл до ближайшего дома и, теряя сознание, попросил о помощи. Моё тело было в некотором роде бессмертным: оно было не подвержено болезням и прочим веяниям природы. Оно могло лишь умереть от физического ранения, но я мог быть прощён только, когда выполню свою задачу. Вы знаете, как умирают души? Они затвердевают и превращаются в камень, а потом распадаются в песок от времени. При всём этом они живы, они всё помнят, но никогда ничего уже сделать не смогут. А по прошествии многих тысячелетий они перестают видеть и помнить, они засыпают и никогда уже больше не просыпаются. То же произошло бы и со мной, если бы я умер до выполнения миссии.

Проснувшись в незнакомом доме, я не помнил ничего, только в голове звучали два слова: "Найди их!" Долгое время я прожил в этом гостеприимном доме и не могу сказать, что мне было там плохо. Я даже научился вырезать поделки из дерева, но своего имени вспомнить так и не смог, и мне было дано новое имя, но оно не важно. За время пребывания на земле у меня было много имён, я несколько раз для всех умирал и вновь возрождался там, где меня не знали, а потом снова умирал и снова появлялся по разным частям света. Мне была неведома старость, и посему приходилось скрываться от знавших меня людей и не привлекать к себе внимания, что мне с лёгкостью и удавалось.

По ночам, когда я спал, в мои сны вплетались воспоминания о давно ушедших днях, когда моё тело, ещё будучи воином, сражалось за Родину. Слышимый мною в этих снах язык был мне незнаком, но я мог его понимать. И хотя было ясно, что эти воспоминания не из моего прошлого, в них было что-то знакомое, будто бы я когда-то очень давно бывал в этих местах. Я помнил каждый закоулочек, каждого павшего в бою человека, но я чувствовал, что они не знают меня, что я не тот, кто я есть сейчас. В долгих походах по местным лесам на ум шли воспоминания о растениях и деревьях, растущих здесь, о поющих на ветвях пичугах, о шагающем по небу солнце... мне всё было знакомо и известно. Я даже чисто случайно изобрёл несколько полезных и нужных в хозяйстве вещей (стакан, автоматический насос для забора воды из колодца, самогонный аппарат, сейфовый замок, водку, а что самое главное - это автоматическое открывание дверей при наступании на определённую доску пола), устройство которых не смогли понять жители посёлка, и чуть не признали меня колдуном, если бы я вовремя не собрал все свои пожитки и не убежал в другие края. Тёмные были времена.

Лил проливной дождь, мокрая крыса спешно уползала под бревно, я в лохмотьях сидел под наспех сделанной палаткой и тщетно пытался развести огонь. Дрова были сырыми и никоим образом не желали разжигаться. После получасовых безуспешных попыток развести огонёк, я решил не мучаться попусту и сел выстругивать что-нибудь из подвернувшегося под руку бревна. Дождь колотил по натянутой коже палатки, хлюпал по воде. Выстругивание продвигалось медленно, ибо и эта деревяшка была сырой. Поддавшись своевольному потоку творческой мысли и отпустив руку выстругивать всё, что ей заблагорассудится, я стал раздумывать о том, как сейчас поживают мои гениальные изобретения в руках этих варваров, и что бы произошло, если бы они оценили их по достоинству. Жуткое время и жуткие люди, раздираемые порочными страстями и религиозным фанатизмом. Я мог бы пихнуть их на новый виток эволюции, помог бы стать властелинами мира, а они... Они отвергли меня, унизили, бросили в грязь и растоптали. Но ничего, дайте мне только немного времени, и я на всех вас буду плевать с высокой колокольни.

Едва только эти мысли пришли мне в голову меня, как молнией ударило. Что-то внутри меня заговорило низким голосом и приказало отказаться от этих мыслей. Не зная, что и думать, я опустил глаза на обструганную деревяшку: под действием моих умелых рук и острого ножа полено превратилось в нечто длинное с маленькими круглыми окошечками по бокам и башенно-образным выступом посередине. Я не знал, как это называется. И, как бы в ответ на мой немой вопрос, сбоку донёсся низкий громовой голос, который поведал, что сия бука есть субмарина. Тогда я поверил этому голосу на слово, ощущая в нём какое-то предзнаменование, но голову повернуть не хватило моральных сил. Я чувствовал, что со мной говорил кто-то очень важный. Тогда-то я и узнал кто я такой на самом деле. Ко мне вернулась память и даже, в некотором роде, вернулся былой рассудок, я вспомнил всё, почти всё. Какая-то древняя часть моей памяти оставалась закрытой. Как бы я не пытался воззвать к этой закрытой для меня информации, у меня не хватало сил, чтобы пробить ту непробиваемую блокаду, которую поставили высшие силы, сбросив меня с небес.

Но мне было не положено отчаиваться, ведь я был выше простых смертных, хотя и по многим параметрам стал равным в их обществе. Поначалу было немного странно и страшно - жить среди людей и видеть, как они умирают, но не умирать самому, а потом ничего, отошло. Скитаясь по свету, я обнаружил хорошее средство для снятия напряжения (алкоголь), а в России нашёл самую лучшую разновидность этого чудесного лекарства (водку), которая периодически спасала меня от смерти. Единственное плохое в водке - это то, что я никогда не пьянел, ибо моё тело не может усваивать яды. Я так и не познал, как это - быть пьяным. Но, насмотревшись на разную пьянь, я смог достаточно правдоподобно имитировать состояние алкогольного опьянения, что меня не раз выручало. Были в старину различные наркотики, хотя тогда все думали, что это лекарства от неведомой болезни. Я тоже так думал сперва, но уже в двадцатом веке было много наркоты, вот тогда-то я уже знал как заблуждался и как заблуждались многие мои соплеменники и соратники, да и просто друзья по несчастью.

Я помню еще, как Колумб сдуру открыл Америку: я был на его корабле простым моряком. Помнится, что он тогда по морде врезал одному моряку, а я ему и говорю: "Вот, не пойму, что вы за народ такой - гопники?!!" Или это я не ему говорил, но сейчас не об этом. Стою я, значит, на самой задней доске у корабля, солёный ветер дует прямо в моё обветренное лицо, а мне плевать. Вокруг бескрайнее море мирно плещется, наш корабль рассекает водную гладь и идёт как горячий нож сквозь сливочное масло. Колумб всё время ходил и что-то бормотал себе под нос. Как-то раз мои товарищи-моряки на мой день варенья выбросили меня за борт. Они-то хотели посмеяться надо мной. Ха! Не тут-то было. Смеялся тогда только я один, ибо сумел утянуть за собой в тьму морской пучины якорь, в то время как мы шли на чуть ли не рекордной скорости. Корабль чуть было не утонул. Все тогда не на шутку переполошились, они не знали, что я давно знал об их коварных замыслах, мне только нужно было пропасть и возникнуть новым для всех человеком.

Ещё до этого злополучного плавания я слыл абсолютно сумасшедшим парнем, готовым за бутылку выпивки пойти на любой, даже самый неразумный и опасный поступок. Все меня знали как Везунчика, ибо мне всегда везло (со стороны это смотрелось как везение, но на самом деле это была ловкость тела и никакого мошенничества). Я знал, что рано или поздно моей везучести должен был настать конец, я даже продумал, как должна была закончиться моя жизнь, как Везунчика, и начаться вновь, как какого-нибудь другого человека. Эта визуальная смерть должна была произойти через неделю, как вдруг подвернулся более удачный случай - плыть неизвестно куда и неизвестно с кем. Сколько поводов для несчастного случая! Мне предложили спор, и я его выиграл, поплыв на одном борту с самим Колумбом. Он, кстати, неплохо рисовал и даже подарил мне дюжину своих картин, которые я впоследствии очень выгодно продал, объявив себя потомком Колумба.

В тот прекрасный день небо было добрым, ветерок дул попутный, ничто не предвещало беды. Корабль плыл ровно, а моряки задумывали меня утопить, списав всё на качку. Ну, что ж, почему бы им не помочь. Я же вижу, как горят их маленькие глаза, как нервно подёргиваются их плечи, когда они видят меня. На этом корабле я уже всех достал, все меня ненавидят и жаждут моей скорейшей кончины. Если я умру сейчас, от их рук, они недолго будут помнить меня, будут всем рассказывать байку о том, что была сильная качка, а я как и всегда напился и случайно выпал за борт. Спасти меня не удалось. Этот план давно зреет в их головах. Внезапно кто-то закричал на всю палубу: "Земля!" Его крик подхватили остальные, и кто-то ненароком задел меня локтём в дыхалку. От боли я согнутся и тут же получил дубиной в ухо, цепь намоталась на мою шею как удав, и я, получив ещё один удар дубиной по голове, решил немного отдохнуть от столь сильного избиения и вывалился за борт, изрыгая дикий хрип от душившей меня цепи. Слышно было, как ликуют матросы от моей столь страшной кончины; каково бы было их удивление, если бы они узнали, что около получаса я болтался на дне этой проклятой лодки, вцепившись в неё когтями. Потом, проплыв около трёх десятков миль под водой и сбросив с шеи ненавистную цепь, я изобразил жертву кораблекрушения. Меня подобрали местные аборигены, и я для них стал первым человеком, который прожил более ста лет и умер не от собственной старости, а лишь от несчастного случая: смыло в море, во время рыбалки.

Прибыл я уже к берегам Финляндии, как житель Африки. Все думали, что я приехал изучать наследие бывшей там ранее великой цивилизации. У меня были почести и уважение. Учитывая то, что никакой цивилизации, окромя финнов, в Финляндии отродясь не было, я, без зазрения совести, плёл местным учёным откровенную чушь. Как всё-таки легко обманывать человека и входить к нему в доверие, если он даже не знает о чём говорит. Я выдумывал всякие небылицы и каждый день визуально усердно трудился, проводя почти всё своё свободное время то в библиотеке, а то и на раскопках, а может и ещё где. Достаточно быстро ко мне привязалась репутация очень весёлого и быстрого человека; и уже через пару лет все так ко мне привыкли, что я мог вообще не работать, но все думали, что я где-то усердно работаю, не щадя себя. Мне были открыты двери всех домов истории и науки, я даже стал национальным героем.