СПИД в те времена распространялся с бешеной скоростью, и люди будто соревновались в том, чтобы убедить друг друга, что его можно подцепить где угодно: мол, геи оставляют вирус на сиденьях унитазов и в бассейнах и, чтобы заразиться, достаточно дотронуться до дверной ручки или до облизанной кем-то марки на конверте.

Я жила в городе грехов всего Арканзаса – в Хот-Спрингсе, курортном городке, расположенном в часе езды от Литл-Рока. В Хот-Спрингсе проживает почти четверть населения Литл-Рока, но бог весть, сколько человек приезжает туда ежедневно, чтобы приятно провести время. Притоны, бордели и тому подобное. И если бы прикосновения геев к дверным ручкам обрекали нас на верную гибель, мы бы наверняка все давно умерли.

– Если нужно, я позвоню его матери, – сказала я. – Не могли бы вы дать мне ее номер?

– Она не придет, – ответила главная медсестра. – Он здесь уже шесть недель. Его никто не навещает.

– Дайте мне ее номер, – настаивала я. – Если бы она знала, что сыну так плохо…

– Как вам угодно, – сказала медсестра, и ее подчиненные усмехнулись.

Она с демонстративной театральностью отыскала анкету с данными ближайших родственников парня и нацарапала на бумажке номер его матери. Сестра почти швырнула листок в мою сторону – словно теперь ей стоило бояться и меня.

– Спасибо, – произнесла я, призвав на помощь все свое южное очарование и ехидство. Я потянулась было к телефону на стойке, но сестра выдернула его у меня из-под руки.

– Еще чего! – сказала она. – Вон там таксофон.

Повернувшись к сестрам спиной, будто и не собиралась пользоваться их телефоном, я направилась к таксофону. Решительно подняв трубку, я вдруг струсила: как правильно сообщить бедной женщине о том, что ее сын умирает? Я обернулась и увидела, что медсестры пристально на меня смотрят. Я опустила в щель монетку и набрала номер.

– Алло? – послышался нежный голос из трубки.

– Добрый день. Меня зовут Рут Кокер Беркс, и я хотела бы поговорить с матерью Джимми…

Щелк. Она повесила трубку. Что ж, я имею дело с вредной мамашей. Вот только мой бывший муж еще вреднее. Я это так не оставлю! Опустила в автомат еще одну монету и снова набрала номер.

– Если вы снова повесите трубку, клянусь богом, я узнаю у Джимми, откуда он родом, размещу в вашей городской газете заметку о его смерти и обязательно упомяну, почему его не стало.

Теперь я полностью завладела ее вниманием.

– Мой сын уже мертв, – сказала женщина. От мягкости в ее голосе не осталось и следа. – Мой сын умер, когда стал геем.

– Нет, он жив, но ему осталось недолго, и он хочет вас увидеть.

– Не знаю, что за негодяй лежит у вас в больнице, но это точно не мой сын!

– Послушайте, – сказала я и, обернувшись, заметила, что медсестры ловят каждое мое слово. – Если передумаете, он в медицинском центре Литл-Рока, в палате на четвертом этаже. Советую вам поторопиться.

– И не подумаю, – ответила женщина. – Кстати, его тело мне не нужно, так что не смейте мне больше звонить. Можете его сжечь!