У нее, как я понял, был план перебраться на Коббхолмен насовсем. С собой она взяла еду и спальный мешок. Лодку она сама столкнула в море, чтобы не было соблазна вернуться.

– Но почему ты не хотела домой? – тихо спросил Исак.

Лена не ответила. Она ворошила палкой в своем распрекрасном костре и молчала как дохлый краб.

– Лена?

– Потому что меня никто не любит.

Эти слова задели и меня, и деда, и Исака.

– Но Лена!.. – Исак смотрел на нее с отчаянием. – Почему ты так говоришь?

– Потому что это правда, – буркнула Лена.

– Нет, это неправда, – возразил Исак.

Лена опрокинула в огонь чурбак, взвился столп дыма и шипящих искр.

– Я совсем не такая, как вам нужно. А тогда какая разница, могу и здесь жить.

– Ты как раз такая, как нам нужно… – начал Исак.

Лена завелась с места в карьер.

– Вот этого не надо! Ни одна зараза не ценит того, что у меня получается! Зато математика, музыка и прочее дерьмо, которое мне по барабану и не получается, – тут вам вынь да положь пятерки, иначе трагедия!

Она с остервенением поворошила костер.

– Я вам не рождественский венок, чтобы украшать собой Щепки-Матильды и срывать аплодисменты на синтезаторе! Чтоб он сдох!

Исак готов был ответить, но не успел – Лена зарыдала.

– Вы с мамой не были ни на одном моем матче! А ты, Трилле, вообще…

Она замолчала.

Я смотрел на нее как побитая собака. Но Исак обнял ее за плечи и стал рассказывать, что был на матче. И видел штрафной, который она взяла. И слышал, как Лена командует порядком на задней линии, хотя это ее первый матч в городе. Исак видел, как быстро и четко она выстроила стратегию игры. И слышал, как девочки из ее команды, хотя они на два года старше, ценят и хвалят ее. Но ему пришлось уйти за пять минут до конца матча, потому что у одного молодого человека на другом краю города случился инфаркт.