— По-прежнему семь баллов. Не лучше, но и, слава богу, не хуже.

Пожалуй, хорошо. Впрочем, он заехал не просто повидать отца.

— Где его личные вещи?

— Вещи?

— Ну, знаете, одежда, бумажник, какие-нибудь документы...

Доктор Хуэрта взглянула на сестру Мортенсон, и та сказала:

— Заперты в шкафу в дежурке. Сейчас принесу.

Доктор Хуэрта двинулась дальше, Джек вошел в отцовскую палату. Остановился у койки, глядя, как он дышит, чувствуя себя бессильным, растерянным. Все неправильно. Папа должен сидеть у Ани, выпивать, играть в маджонг, а не лежать без сознания с воткнутыми в тело трубками.

Пришла Мортенсон с планшеткой и пластиковым прозрачным пакетом.

— Вы должны расписаться, — сказала она и, пока Джек царапал на листке неразборчивую подпись, добавила: — Одежду нельзя было хранить. Понимаете, она залита кровью.

— Но из карманов все предварительно вынули, правда?

— Наверно, это сделали в «Скорой», задолго до того, как его доставили к нам.

Джек вернул ей планшетку, взял пакет. Вещей оказалось немного: бумажник, часы, ключи, мелочь примерно на доллар.

После ухода сестры он заглянул в бумажник: кредитки «Америкэн экспресс» и «Мастер-кард», пенсионная карточка, карточка Ассоциации спортсменов-любителей, карточка «Костко»[24], семьдесят с чем-то долларов, пара ресторанных счетов.

Бросил все это обратно в мешок. На что он надеялся? На шифрованную записку? На клочок бумаги с поспешно нацарапанным адресом?

Насмотрелся детективных фильмов.

Может быть, нет ничего загадочного. Просто несчастный случай. Может, папа решил проехаться, очутился в неудачное время в неудачном месте... случайно столкнулся с кем-то, кто не совсем ладит с законом и не хочет попасть в руки полиции.

Все понятно.

Несчастный случай... дорожная авария...

Однако нутром не верится. Пока, по крайней мере.