Когда всё заранее планируешь, проговариваешь, готовишься, то всегда получается так, как у ковбоя на зелёной лошади. Рассказывать не буду, спросите у знающих людей, они вам расскажут, для чего ковбой покрасил лошадь в зелёный цвет.

Я решил положиться на случай, на авось, как в той песне, которую недавно слышал в компании:

А тут и хозяин пришёл с угощением. Снова граппа в непочатой бутылке, стаканы, сковорода с яичницей, нарезанная ветчина, ржаной хлеб, разная зелень и четыре больших персика. Вероятно, хозяину уже приходилось иметь дело с военными, поэтому и закуска была соответствующая.

Я разлил граппу по стаканам.

– Со свиданием и боевым крещением, – сказал я и чокнулся со стаканом Дона.

– Со свиданьецем, – сказал Дон и выпил водку, закусывая ее ветчиной. Ветчина тоже неплохо, лучше бы хороший кусок солёного сала, но мы же не у нас дома.

Я налил ещё по полстакана.

– Как говорится, между первой и второй перерывчик небольшой, – предложил я и мы сдвинули стаканы.

– Только перед третьей, – сказал Дон, – перерыв будет намного дольше, и то неизвестно, будет ли эта третья.

– Согласен, – сказал я. Вот оно и наступило начало разговора. – Я полковник Миронов и здесь нахожусь специально, чтобы найти вас. У нас есть дело, которое требует обсуждения и принятия вами решения. Вам нужно объяснять, какую организацию я представляю?

– Не нужно, – сказал Дон, – сначала ответьте мне на несколько вопросов. Первое. Где мои родители? Второе. Где полковник Борисов? Третье? Почему вы хотели убрать меня в Париже? Без ответа на эти вопросы дальнейшие разговоры бесполезны. Кстати, так, на всякий случай, у меня не только винтовка, но если я почувствую опасность, то останавливаться не буду. Вам понятны мои условия?

Я предполагал, что Дон Казанов непростая личность, но передо мной сидел человек, много повидавший на своём веку, потерявший родителей, друзей, повоевавший и который сразу поймёт, что я лгу, если я стану врать про родителей, про его друга полковника, про то, почему погибла его любимая женщина. Ведь всех убила советская власть. Партия большевиков, развязавшая террор против всех, несогласных с ней. Карающий меч партии – органы ВЧК-НКВД. Поймёт ли он то, что я хочу ему сказать? Я совершенно не представляю, как бы я поступил на его месте, но моими чувствами руководствовалась бы ненависть, а не понимание того, что я призываюсь для каких-то высоких целей. Скажу прямо, будет справедливо, если он разрядит в меня свой пистолет со словами:

– За моих родителей! За Марию! За полковника Борисова!

И сразу станет преступником. Пройдут десятки лет, и никто не скажет тем, кто уже лежит в земле, что они преступники, что их тела нужно вырыть из земли и выбросить на свалку. Все будут делать вид, что ничего страшного и не произошло, просто, когда рубят лес, то летят щепки. А лес рубили правильно, если бы не репрессии, то и социализм бы не построили. Всё останется так, как оно и было и не видать нам светлого будущего как своих ушей, потому у нас у всех будут уши партии большевиков и заветы пролетарского писателя товарища Максима Горького – кто не с нами, тот против нас. Как будто мы прокляты кем-то и не придёт к нам волшебный принц, чтобы снять это заклятие.