Тут Сьюзен пришло в голову, что, возможно, ее долг — уведомить кузена, кто эти новые люди, которых он, сам того не ведая, приютил в Уайт-Хаусе.
Том единственный из братьев и сестер Бертрам не стал жертвой рокового очарования Крофордов. Благодаря прозорливости или недостатку чувствительности или же, быть может, частые отлучки его из Мэнсфилда послужили тому причиной, но Тому удалось избежать всеобщего увлечения молодой парой; изнурительная лихорадка уложила его в постель незадолго до того, как распался брак Марии, и волей случая сознание той разрушительной роли, которую сыграли злополучные брат с сестрой в бесчестье семьи Бертрам, не нанесло ему жестокого удара. Фамилия Крофорд, упомянутая его поверенным, не заставила его насторожиться.
Да, Тома, несомненно, следовало поставить в известность о том, кто такие Крофорды, и сделать это надлежало Сьюзен. Однако еще более она чувствовала себя обязанной ответить несчастной, немощной Мэри, писавшей Фанни столь страстно, с трогательной привязанностью и доверием. Быть может, именно в эту минуту, не получив отказа, который, как она заверяла, удержал бы ее от осуществления заветнейшей мечты, бедняжка была уже на пути в Мэнсфилд, полная надежд на скорую встречу с друзьями. Не в силах долее терпеть неизвестность, Сьюзен позвала дворецкого.
— Баддели, вы, случаем, не знаете, новые арендаторы мистера Тома уже прибыли в Уайт-Хаус?
Она не сомневалась, что в такой маленькой деревушке, как Мэнсфилд, подобные новости разносятся в мгновение ока, переходя из уст в уста, так что к вечеру все в округе будут знать о приезде Крофордов; хозяева усадьбы, разумеется, услышат новости последними, но прислуга, по-видимому, уже осведомлена. Так оно и оказалось.
— Да, мисс, они приехали в коляске из Нортгемптона. Я слышал, леди выглядела скверно, сказать по правде, она больна, совсем больна; горничная сразу уложила ее в постель. И тотчас послали за доктором Фелтемом. Это те самые господа, мисс, что были здесь, кажется, назад тому лет пять или шесть, еще до того как вы приехали в Мэнсфилд, пасторский дом занимал тогда старый доктор Грант; помню, в то лето молодому мистеру Тому вздумалось актерствовать, и он приказал выстроить театр в кабинете хозяина. Господи, ну и шуму было, доложу я вам, когда хозяин — старый хозяин — воротился домой и увидел у себя в кабинете сцену да занавес в пятьдесят ярдов сукна. Да, леди и джентльмен из Уайт-Хауса, верно, те самые; они были дружны с мисс Марией, мисс Джулией и мистером Эдмундом, все вместе играли в театре да пели, бывало. Редкая красавица была эта мисс Крофорд. Но, сказывают, теперь она уже не та, что прежде. Джентльмен, тот нисколько не переменился. А леди, говорят, страх как подурнела.
— Благодарю вас, Баддели, — сказала Сьюзен и, как только дворецкий удалился, села писать письмо.
«Милостивая госпожа», — начала было она, но, зачеркнув написанное, вывела.
«Дорогая мисс Крофорд!
Я только что получила Ваше письмо, адресованное моей сестре Фанни, и спешу сообщить Вам печальную весть, что сестра моя и зять теперь в отъезде. Дела, связанные с недавней кончиной моего дядюшки, сэра Томаса Бертрама, вынудили их отправиться в Вест-Индию. Я осмелилась вскрыть Ваше послание, поскольку сестра просила меня отвечать на все письма и сообщать о ее отъезде и о настоящем местопребывании. Я, конечно же, перешлю ей Ваше письмо с ближайшим почтовым судном, но, боюсь, пройдет не меньше четырех месяцев, прежде чем Вы получите ответ. Фанни с мистером Бертрамом едва ли вернутся в Мэнсфилд раньше сентября.
Поверьте, мне искренне жаль, что невольно приходится передавать новость, которая неизбежно доставит Вам горечь и разочарование.
Понимаю, здоровье Ваше расстроено и, верно, не позволяет принимать посетителей, поэтому я не решилась бы обеспокоить Вас своим приходом, пока Вы не дадите мне знать, что подобный визит уместен; однако я с радостью сделаю все возможное, чтобы хоть как-то смягчить огорчение, причиненное Вам отсутствием моей сестры. Пожалуйста, сообщите, могу ли я быть Вам полезна.
Сердечно Ваша и пр.
Сьюзен Прайс».
Отослав письмо со слугой, она отправилась на поиски кузена, но обнаружилось, что Том два часа как уехал в Торнтон-Лейси — маленькую деревеньку в некотором отдалении от Мэнсфилда, где у него имелись дом и изрядный участок земли. Там он намеревался задержаться на день-другой, а то и пробыть дольше. Подобные внезапные, неожиданные отлучки были у Тома в обычае — едва почувствовав, что тишина и сонная неподвижность Мэнсфилда, противные его беспокойной натуре, ему прискучили, приелись, он незамедлительно покидал усадьбу. Теперь Сьюзен оставалось лишь ждать его возвращения.
Однако не думать о приезде Крофордов было свыше ее сил, и во время обычной вечерней партии в криббидж с леди Бертрам, машинально записывая выигрыши и проигрыши или сдавая карты тетушке и себе, она то и дело возвращалась мыслями к новым обитателям Уайт-Хауса.
Какую печальную перемену нашла, должно быть, несчастная женщина в том милом сердцу заветном уголке, который с упоением вспоминала: многих из прежних своих знакомых она теперь не застала здесь; ее сестра и зять покинули пасторат, без Фанни, Эдмунда, сэра Томаса, Марии и миссис Норрис Мэнсфилд опустел. Сьюзен, страстной почитательнице Шекспира, невольно пришла на память строка: «На хорах, где умолк веселый свист»[3].
Совсем иным, куда более оживленным, был, наверное, Мэнсфилд в те далекие дни. Теперь здесь осталась лишь леди Бертрам, которую едва ли можно было счесть приятной собеседницей: вялая и безучастная ко всему даже в дни своей молодости, с годами она еще глубже погрузилась в ленивую, бессмысленную праздность; что же до Джулии, особы капризной, мелочно придирчивой, вздорной и вечно ворчащей, — ее визиты в Мэнсфилд никому не приносили радости. Разумеется, был еще и Том, однако вряд ли мисс Крофорд пожелала бы проводить время в его обществе теперь, после того как некогда предпочла ему младшего из братьев Бертрам, чье положение и виды на будущее были куда скромнее; вдобавок Сьюзен не могла представить себе беспечного, громогласного, лишенного душевной чуткости Тома в комнате больной.
«Чем же занять себя бедняжке мисс Крофорд?» — задумалась было Сьюзен и тотчас с облегчением вспомнила о миссис Осборн. У этой милой дамы довольно сердечности и доброты, чтобы окружить больную вниманием и заботой, надо ли сомневаться, что она великодушно посвятит время искренним, задушевным беседам с новой соседкой.
Вдобавок вместе с сестрой в Уайт-Хаусе поселился и Генри Крофорд, черты характера которого невольно стали предметом размышлений Сьюзен. Что он за человек, если, с небрежностью и равнодушием играя чувствами сестер Бертрам, вдруг отчаянно и страстно полюбил тихую, кроткую Фанни? Кто он, жестокий соблазнитель, погубивший блестящую красавицу Марию Бертрам, но так и оставшийся холостяком, долгие годы храня верность ее нежной кузине?