— Я уверена, что вы прониклись искренностью ребенка. Все убедились в том, что он выдержал разрушительный натиск защиты и не отказался от своих слов. Из его уст мы услышали мельчайшие подробности гнусного преступления. Он ни разу не противоречил самому себе. Вспомните, пожалуйста. — Она медленно подошла к месту, где располагалась защита.

Присяжные не должны были забывать об Остине Пейли. Она указала рукой на него. Остин не сумел быстро совладать с собой и выглядел растерянным.

— Этот человек знает правду.

Она долго не опускала руку. Ей хотелось, чтобы присяжные воскресили в памяти преступления, при этом они должны были видеть Остина в роли насильника.

— Есть косвенная улика, которая указывает на то, что Томми говорил правду, — напирала Бекки. — Чтобы узнать вкус пудинга, следует его отведать, как говорится. Разве можно усомниться в достоверности мельчайших подробностей рассказа мальчика. Нет, Томми знает не понаслышке, что значит иметь сексуальные отношения с мужчиной. Он описал это. Он описал это своей матери год назад. К тому времени он уже пережил трагедию. Томми ведь не сказал что-то вроде того, что его трогали в стыдном месте. Его слова не смахивали на те, что можно услышать в подростковой компании. Нет. Он в таких подробностях описал половой акт, что его мать ужаснулась. Она была убеждена, что он пережил это сам.

Бекки в последний раз обвела присяжных долгим взглядом.

— Так оно и было, — заключила она.

Воцарилось молчание: какое-то время она стояла еще недвижно, затем вернулась на свое место. Я коснулся ее руки. Я понимал ее состояние. Каждый юрист, закончив речь, мучается мыслью, что он что-то упустил.

Элиот еще не поднялся, но его голос уже достиг моих ушей.

— Да, — сказал он. — Мы все наблюдали, как Томми умело врет.

Присяжные обратили все свое внимание на адвоката.

— Прокурор хотела заставить вас поверить, что Томми пришлось испытать трудности, пока он не убедил взрослых. Ложь. Ему не составляло труда в очередной раз обвести вокруг пальца благодарных слушателей. Давайте разберемся, к кому он кинулся со своей выдумкой. К учителю! Когда это произошло? Несколько месяцев назад, в августе. Занятия в школе только начались. Учитель даже не знал Томми. Он вел занятие всего неделю-другую. За такой короткий срок трудно запомнить хотя бы имена всех учеников. Выслушав взволнованный рассказ Томми и не зная хорошенько его характер, учитель поверил. У него не было причин усомниться в правдивости Томми. Тем более что в обществе муссируются слухи о серийных насилиях над детьми. Он посчитал нужным обратить должное внимание на признание Томми. Под угрозой оказалась бы его карьера.

— Протестую, — без особого пафоса произнес я. — Это домыслы защиты.

— Протест принят, — ответил судья Хернандес. — Не принимайте во внимание последнее замечание.

Элиота, похоже, это не смутило. Я впервые видел, как он борется за обвиняемого. Он избрал верную тактику, не подвергая сомнению беспристрастность правосудия. Он говорил тихо, но убежденно. Сила была на его стороне.

— Затем Томми рассказал об этом школьной медсестре, которая в лучшем случае мельком видела Томми года два назад. Снова посторонний человек. Это же можно сказать о враче и полицейских, в обязанности которых входит фиксировать жалобы пострадавших и передавать эти факты по инстанции. Они не проверяли прошлого Томми, не задумывались над тем, можно ли верить его словам. Они записали то, что он им сказал. И передали в органы правосудия. — Теперь пришла очередь Элиота указать на нас, на Бекки и на меня. — Обязанность этих людей — ввести вас в курс дела по поводу совершенного преступления. Они не ставят под сомнение версию предполагаемой жертвы. Они представляют ее интересы. Это их долг. Этому я учил одного из них. И он прекрасно справился со своей задачей. Но опять же, Томми посторонний для окружного прокурора. У того не было причин не верить ему.

Я не был чужим для Томми, особенно сейчас, но не мог протестовать. Я сдержался, ожидая продолжения.

— Поэтому не стоит так уж полагаться на безграничную веру всех этих людей. Из всех выслушанных вами свидетельств лишь одно должно заставить вас задуматься. Кто лучше всех знает мальчика? Его родители. И как раз они оказались единственными, кто ему не поверил. Они знали, что он и раньше лгал, они знали, что он рассказал им то же самое о другом человеке. Они подозревали, что их сыну нельзя верить. Это трагедия для них, но еще большая для Остина Пейли — его привела на скамью подсудимых безграничная вера несведущих людей в правоту мальчика, которому не поверили родители.

Остин казался убитым этой несправедливостью. Трудно было угадать, о чем он думал. Он подавил малейший намек на иронию и спрятался за непроницаемой маской. Элиот склонил голову. Его голос звучал взволнованно.

— Во второй раз Томми не отступил, — сказал он, пребывая в показном недоумении. — Неужели мы должны поверить ему только на том основании, что на этот раз он упорствует в своей лжи? — Он покачал головой.