– Значит, я направлялась куда и вы, – тихо сообщила она.

– Видимо, да. Тебе повезло, что у нас сегодня отгул, поэтому мы так далеко забрели от замка, решив выйти на охоту, – снова с присущим ему безэмоциональным видом произнёс Джеффри.

– Да, большое спасибо! Но ты мог меня убить! – ответила она, немного повысив голос.

– Мог… но я целился в дерево, – тем же тоном сказал тот, на что она лишь напряжённо взглянула ему в глаза, стараясь показать всеми силами свою большую неприязнь.

– Ладно, будет вам, успокойтесь, – заговорил Ричард во время накаляющейся паузы. – Давай руку и залезай на коня, проедемся до места, где на вас напали, и посмотрим, остался ли кто-то в живых из твоих попутчиков.

– Хорошо, но нападавших было, как я уже сказала, около пятидесяти человек, – настороженно произнесла Аделаида.

– Спасибо за беспокойство, но мы сначала поглядим со стороны! – ответил он. – Мы не самоубийцы! – усмехнувшись, добавил он, и они отправились в путь верхом. Джеффри ехал позади, а Аделаида – с Ричардом, сидя перед ним и обняв его за талию.

– Показывай дорогу, в какую сторону нам ехать! – раздался через несколько секунд голос Джеффри.

– Вперёд! – ответила Аделаида. – Следуй за нами, в минутах десяти отсюда будет большой сгоревший дуб, возле него всё и произошло, – договорила она, после чего обратилась к Ричарду: – Твой брат всегда такой резкий и грубый?

– Насколько я помню, да! – отвечал тот улыбаясь. – Но ты не переживай, вообще, он очень добрый в душе, а также справедливый и честный человек, просто снаружи сухой и злой, да и время такое, что ему пока не до веселья.

– Да, понимаю. Времена сейчас действительно суровые, – заговорила Аделаида с сочувствием и сожалением в голосе. – Мы ведь ехали сюда за помощью, так как совсем недавно на наше королевство напали злобные воины, замок был осаждён на протяжении трёх суток. К счастью, наши войска смогли дать отпор, но, к сожалению, теперь многие из защитников стали кормом для червей, такая же участь досталась и тем, кто был со мной сегодня.

Нас предупреждали, что воины с северных сторон могут прийти к нам, что война, тьма и чума уже поглотили Скандинавские страны, Пиренейские государства, все города с юга и немного с востока, пока ещё нетронутой держится лишь небольшая часть центральных земель, – продолжала она рассказ. – Там практически не осталось средств для выживания, потому и начались такого рода игры – переселения в поиске лёгкой наживы в других государствах, каждый стал сам по себе и за себя, а животные инстинкты преобладают над любыми законами морали и нравственности.

Вся наша армия была на религиозном празднике, на церковной службе, когда был совершён набег, потому нас застали врасплох и мы понесли большое количество потерь – солдат и невинных жертв из числа мирных жителей. Хочется верить, что скоро всё наладится, что викинги больше не вернутся, мы объединимся с дружелюбными соседями и будем мирно сосуществовать, как раньше… Хотя кто знает, что сейчас происходит у нас дома, может, как раз именно в данный момент следуют новые атаки на замок отца и всё ещё гораздо трагичнее… – концовку она произнесла с покатившимися из глаз слезами, а в дрожащем голосе были слышны тревога и искренние переживания.

– Уверен, что всё наладится и будет хорошо, так же, как прежде, в мирное время, а возможно, и лучше! Главное – верить и стремиться к этому! – ободряюще произнёс Ричард, как вдруг послышался свист Джеффри.

Они обернулись, Джеффри показал, чтобы они остановились и подождали его, пока он поднимется на невысокую гору рядом с чахлым старинным дубом, которую также обозначил безмолвным жестом, и обследует нынешнюю обстановку. На что они синхронно кивнули головами и беспрекословно выполнили указания.

Джеффри привязал поводья к дереву и направился пешком в гору. Медленно выверяя шаги, взяв в руки арбалет и держа палец на спусковом крючке, он приготовился к выстрелу и к всевозможным неблагоприятным вариантам при встрече с противниками.

Добравшись до самой вершины, нашёл безопасное место за массивным камнем, откуда был свободный обзор на поле минувшей битвы, там он и устроился поудобнее. Но немного погодя убрал арбалет, убедившись, что в нём нет нужды, так как живых внизу не было, а мёртвые ему уже ничего сделать не могли.

Картина была кошмарной: кареты и убитые кони, проколотые зажжёнными стрелами, полыхали огнём, германские солдаты и женщины, следовавшие к Филиппу Второму, были обезглавлены и висели привязанными к ветвям за одну ногу, а все их верхние части тела, то есть головы с открытыми ртами и глазами, в которых ещё отражался страх, насажены на воткнутые в землю копья. Все, кому довелось подобное увидеть, даже из тех, которые ныне сами наводили на любого много страха, испытывали невыносимый, панический ужас.

Одна из голов, которую увидел Джефф, принадлежала совершенно молоденькой девушке, скорее всего, служанке, глаз которой выклёвывал ворон, стоя у неё на макушке. От этого зрелища рыцарю сделалось безумно дурно, потому он поспешил обратно, ибо не мог больше лицезреть сие разлагающееся произведение. Спустившиеся с коня Ричард и Аделаида ушли в укромное место, чтобы не бросаться в глаза посторонним лицам.

– Слишком уж тихо в этом лесу, – оглядываясь по сторонам, сказал Ричард, – не нравится мне это…