Главный священник отодвинул балдахин кровати, за которым, как и в его комнате, находилась дверь. Вид этой двери вызывал у меня ностальгию, трепет и разочарование. Я подавил эти чувства и посмотрел на Франа. Как и ожидалось, его лицо побледнело, а во взгляде читался испуг. Пусть ранее он и выглядел спокойным, но, похоже, он ещё не полностью победил своё прошлое. Видя его страдания, я почувствовал, как мою грудь заполняет радость.

— Фран, что с тобой? Ты выглядишь бледным, — спросила госпожа Розмайн, с тревогой смотря на Франа.

— Всё в порядке. Вам не стоит обо мне волноваться.

— В порядке? Но ведь на тебе лица нет.

Когда все с беспокойством посмотрели на него, лицо Франа стало встревоженным. Вот значит как. Он не хочет, чтобы кто-нибудь узнал о том, что происходило за этой дверью, куда забирала его госпожа Маргарита практически каждую ночь.

— Главный священник, я опущу подробности, но у Франа с этой потайной комнатой связаны плохие воспоминания, — сказал я.

— Фран, тебе не нужно волноваться. Комната создаётся магией, а потому она не будет такой же, как раньше, — небрежно сказал главный священник, не подозревая об обстоятельствах Франа.

После этого главный священник занялся регистрацией в двери магической силы госпожи Розмайн.

Учитывая, что одного взгляда на дверь было достаточно, чтобы Фран побледнел, он наверняка испытывал огромное напряжение независимо от того, что было внутри. Но поскольку Фран изо всех сил старался не показывать на своём лице беспокойства, ему, похоже, удалось скрыть свои чувства от остальных.

— На этом регистрация завершена. Теперь ты можешь пользоваться этой потайной комнатой, когда хочешь поговорить о чём-то, что не должны слышать даже твои слуги. Если ты будешь говорить здесь, то тебя могут услышать, даже если ты попросишь слуг покинуть комнату.

— Кто может в неё войти?

— В отличие от моей мастерской, здесь нет особых ограничений.

Вероятно, что впредь эта потайная комната будет использоваться ежедневно. Я чувствовал себя очень счастливым, видя как Фран в одиночестве борется со страхом, не в силах вымолвить ни слова жалобы.

— Фран, ты в порядке? — спросил я.

— Спасибо что помог, Арно.

— Если главный священник спросит меня, то мне придется рассказать ему о твоих обстоятельствах. Извини, но у меня связаны руки.

Вот только я собирался рассказать всё главному священнику, независимо от того, спросит ли он меня, или нет. Каково это знать, что главный священник, которым Фран так восхищается, узнает секреты его прошлого, которые он хочет скрыть больше всего на свете? Я слегка улыбнулся, скрыв под улыбкой свою ядовитую издёвку, а Фран подавленно кивнул.

— Я предполагаю, что главный священник всё же захочет узнать подробности, но с этим ничего нельзя поделать. Хорошо уже, что госпожа Майн… то есть госпожа Розмайн не слышала об этом.

Ох, так его больше беспокоит, не то, что об этом узнает главный священник, а то, что об этом может узнать госпожа Розмайн? Вот значит как. Интересно, когда и где мне ей об этом сообщить…

Фран не хотел принимать любовь сестры Маргариты, которой она одаривала его и которую я желал больше всего на свете. Фран не попытался помочь и просто наблюдал, как госпожа Маргарита впала в отчаяние, потому что не смогла вернуться в благородное общество из-за того, что спала со служителями. Он ничего не сделал, чтобы отговорить госпожа Маргариту от самоубийства, а после её смерти, не скрывая своего облегчения поблагодарил богов. Я до сих пор не могу его за это простить.