— Он сказал идти вниз.

— Ну да, — кивает Маркусс, — вниз, конечно. Наверху только за валюту обслуживают и там все сотрудники если не из ОБХСС, то из уголовки и КГБ. Там незаметным остаться никак нельзя.

— Может он и сам из органов, — пожимаю я плечами. — Хотя, в чём смысл? Забрать у меня деньги? Не мелковато для них? Я понял бы, если они хотели, например, скомпрометировать Ирину, собрать на неё фактики. А так… Не знаю, не вяжется это всё. Тупо как-то. С другой стороны. Гостиница нашпигована спецслужбами. Как они её похитили? Показать удостоверение и вывести под руку — это одно, а схватить и тащить вырывающееся тело — совсем другое…

— Могли выманить под каким-то предлогом, а потом уже здесь всё перерыть, — пожимает плечами Маркусс. Вариантов множество. Ладно, иди. Валдис присмотрит.

Я выхожу первым и снова спускаюсь вниз. Иду в бар. Вечером здесь полно народу. Разговаривать будет не очень удобно. Оглядевшись, подхожу к стойке.

— Кофе, — прошу я.

Бармен смотрит неодобрительно, но заказ принимает. Кофе неплохой, однозначно лучше, чем у Альберта. Правда, мне сейчас не до ароматических нюансов бразильской арабики. Больше всего сейчас меня беспокоит Ирина. Представляю, насколько ей страшно. Она ведь даже не видела ни одного фильма о киднеппинге. Впрочем, это, как раз, к лучшему.

Ладно, Ириш, не бойся. Я уже бегу за тобой. Потерпи немного. Будет, что в старости вспомнить.

— Егор?

Я оборачиваюсь.

Передо мной стоит молодой человек лет тридцати пяти, или чуть старше. Довольно высокий, с длинными русыми волосами, в водолазке, джинсовой куртке, джинсах и невысоких ковбойских «казаках», вероятно, очень крутых и аутентичных.

— Да, — киваю я.

— Пойдём к моему столику, — он широко улыбается и показывает в глубь зала.

Я тоже улыбаюсь и, взяв свою чашку, иду за ним. Мы присаживаемся за маленький столик, как старые приятели.

— Я Артурс, — представляется он и протягивает мне руку.

Я крепко её пожимаю и говорю с самой своей дружелюбной и открытой улыбкой:

— Слышь, ты, ковбой сраный, Артурс, твою мать, если с её головы хоть один волосок упадёт, я твои сапожки, брючки и куртяшку вот этими руками забью тебе в анус. Самолично. И поверь, это не фигура речи, не образное выражение, а твёрдое намерение. И я от своих намерений никогда не отступаю.

В подтверждение сказанному, я сжимаю его руку с такой силой, что у него кости трещат. И, хотя он сам оказывается обладателем довольно крепкой хватки, я заставляю его поморщиться.

— А я-то всё никак понять не мог, — отвечает он, не меняя радостного выражения лица, — почему такого салагу с бабками послали. А ты вон что, молодой, но дерзкий, крутой чувак, да?

— Поверь, ты не хочешь этого знать.