Глава 18,

в которой знакомство с городом Смоленском продолжается

После обеда Горазд отправился торговать лодьи. С собой он взял пару приказчиков, Мыша и Устаха. Последнего – не в качестве охраны, а в роли консультанта. Урожденный варяг превосходно разбирался в судах. Устах, в свою очередь, предложил Сереге составить им компанию. Духарев возражать не стал. На постоялом дворе ему делать было совершенно нечего. Слада все еще была где-то в городе, почему бы не пойти поглядеть на кораблики.

Смоленские улицы были узки и извилисты. В иных местах всадникам приходилось ехать гуськом, и места оставалось ровно столько, чтобы не раздавить прижавшегося к забору прохожего, который, разминувшись с полудюжиной весело топающих лошадок, оказывался по уши в грязи.

Со стороны реки земляной вал вдоль стены был повыше, чем в других местах. Вероятно, он выполнял еще и функцию дамбы. Через вал был перекинут широкий деревянный мостик. От мостика дорога круто спускалась вниз, к реке.

На берегу было довольно оживленно. Как на ярмарке.

Мыш соскочил на землю, передал повод одному из приказчиков и растворился в толпе. Остальные медленно двинулись вдоль высоких причалов.

У одного из них Серега углядел боевую лодью, что пришла утром. Сейчас парус ее был свернут. Носовая фигура, то ли собачья, то ли лошадиная голова, грозно взирала на людишек алыми самоцветами глаз. Из широкой пасти торчали полуметровой длины клычищи. Моржовые бивни, вероятно.

Духарев слегка потянул поводья, разворачивая Пепла. И в самый последний момент успел увидеть над бортом обветренное квадратное лицо с толстыми синими усищами.

Пепел трусил вдоль причалов – ему поспешно уступали дорогу, а перед мысленным взором Духарева стояла, будто на экране монитора, суровая варяжская физиономия с мощной бульдожьей челюстью и черными бровями под скобкой светло-русой челки. Довольно несимпатичная физиономия, если вдуматься. Но Духареву она почему-то понравилась. Может, потому что варяг?

Лодьи Устах забраковал. Сказал: до Киева дойдут, но не дальше. Корабельщик возмутился, что никого не удивило, и сбавил цену. Но Горазд все равно от сделки отказался. Из этого Серега мог сделать вывод, что купец подумывает о том, чтобы плыть дальше на юг. Духарев был в общем не против, но не мог отделаться от утреннего ощущения, что его это путешествие не касается. Ну и ладно.

На обратном пути Устах встретил приятеля, из южан, коренастого молодца с рыжими, как медь, косами, такой же бородищей и брюхом истинного любителя пива. Молодец оказался зодчим и, точно, большим любителем ячменного напитка. Поэтому Устах и Духарев передали коней Гораздовым ребятам, чтоб те отвели их на постоялый двор, а затем варяги вместе с рыжим отправились в соответствующее заведение, где перекусили жареной зайчатиной, не забывая и о жидкости. Еще один бурдючок захватили с собой и двинулись на рынок, где, как водится, концентрировалась вся светская жизнь города. За исключением тех случаев, когда устраивали ярмарку.

На рынке обнаружились скоморохи. В количестве аж трех конкурирующих бригад, причем каждая бригада старалась создавать как можно больше шума, дабы затмить конкурентов. Сначала Серегу заинтересовала та, что владела дрессированным мишкой. Мишка был самый настоящий, здоровенный, полностью укомплектованный когтями и клыками. Сквозь ноздри мишки было продето стальное кольцо. Страшный зверюга приплясывал вместе с фиглярами и даже боролся с жилистым дядькой в пестрых штанах. Духарев тоже хотел побороться с мишкой, поскольку зверь, хоть и крупный, не показался ему опасным, а наоборот – вялым и добродушным, как большая плюшевая игрушка. Устах и его приятель принялись Серегу отговаривать: дескать, не к лицу воину приплясывать по-скоморошьи. И общаться с этими тоже не стоит, поскольку глаза отведут да и сопрут что-нибудь.

Отговорили. Купили еще выпивки. Серега проникся сознанием собственной важности, никого не задирал, с женщинами не заигрывал и даже не стал вмешиваться, когда рыжий зодчий повздорил с каким-то поддатым мужиком и между ними произошла небольшая потасовка. А не вмешался Серега потому, что не вмешался Устах. Как узнал Серега впоследствии, варяг, даже будучи совершенно пьян, железно контролировал свою агрессивность. Это было частью своеобразного «кодекса воина». И это было правильно. Обученный боец мог нашинковать столько необученного народу, что страшно представить.