— Так что же вы имели в виду, мистер Кейн?

— Да, Кейн, скажите нам, что вы имели в виду, — предложил Харви все с той же кривой ухмылкой.

— Я имею в виду, что этот человек алкоголик! — резко бросил я. — И к полуночи его окончательно развезет, и он будет распевать слащавые трели!

Главное — это, конечно, тонкий психологический подход.

Девушка вскочила со стула подобно потоку, прорвавшему плотину.

— Кто вам это сказал? — требовательно спросила она. — Почему бы ему не выпить? Он же ранен!

Меня это удивило. Никак не ожидал встретить в ее лице адвоката Харви. Я слегка сбавил обороты.

— Прекрасно. Итак, он ранен. Однако это не мешает ему быть запойным пьяницей.

Она повернулась к нему.

— Это правда, Харви?

Он пожал плечами и ухмыльнулся.

— Откуда мне знать? За исключением профессора Кейна, меня еще никто не подвергал психоанализу.

Она вновь резко обернулась ко мне.

— Тогда откуда у вас такая уверенность?

Я устало покачал головой.

— Вы вполне можете сами понаблюдать процесс в развитии и сделать собственные выводы. К полуночи от него будет не больше проку, чем от младенца с игрушечным пистолетиком.

Казалось, Харви поежился — и вот уже дуло револьвера нацелилось мне в живот. Стакан в его левой руке даже не дрогнул. Полбутылки коньяка урожая 1914 года и слой шотландского виски поверх него, должно быть, слегка замедлили его реакцию — но по крайней мере он еще не достиг той стадии, когда сопротивляемость к алкоголю ослабевает и человек способен прошибить стратосферу уже после двух стаканов.

Я медленно выдохнул и уставился на револьвер.

— Попробуйте свои штучки как-нибудь в другой раз, когда я буду готов к тому, что мои же друзья наставят на меня пушки.

— Например, в полночь? — хмыкнул он и, убрав револьвер обратно в кобуру на поясе, натянул поверх нее рубашку.