Глава 10

Машинный зал — в полубессознательном состоянии. Ровно гудит система охлаждения, полыхают малиновым указатели перегрузки сети, но принтер и накопители бездействуют.

Алик, помнится, длинен и белобрыс. Вот он, склонился над монтажным столиком. Тонкая шея в прыщах, свалявшиеся волосы… Что же ты, Алик? Следить за собой надо. Особенно, когда рядом такие девушки работают…

— Простите, можно вас на минутку?

— Сейчас. Проводок допаяю…

Нервным движением откидывает со лба волосы, поворачивается, отчаянно скрипя стулом.

— Скажите… Месяца два назад, насколько мне известно, вы пробовали выяснить, какого рода информацией переполняются каналы «Эллипса» во время приступов. Там еще картинки были… не совсем приличные. Вы не могли бы и мне их показать?

Алик хмурит лоб, припоминая. Взгляд его плавно меняется: от озабоченного до оловянного.

— Я не совсем понимаю, о чем вы. Мы действительно врезались в каналы обмена, пытались подсмотреть, что за информация гуляет в них на сквознячке. Но ничего толкового так и не углядели. Один раз это были массивы чисел, совершенно неидентифицируемые. В другую ночь — практически то же самое. Правда, их мне удалось дешифровать как фрагменты изображений, тоже довольно бессмысленных.

М-да… Не хотелось, а придется.

— Вы мне все-таки покажите… — говорю я с придыханием. Глаза мои начинают лихорадочно блестеть. — Ну, те, где женщины… в натуральном виде…

Алик смотрит на меня брезгливо, как будто я только что высморкался без помощи носового платка.

— Да не было там никаких голых баб. Это мы так, Кольку подразнить… Он к этому делу сильно неравнодушен был. Ну, мы и схохмили. У Василия Федоровича жена в медицинском преподает. Он и притащил учебный видеофильм для акушеров-гинекологов. Мы «джейвисяк» под столом замаскировали, его выход на монитор вывели. Есть тут у нас один такой, как телевизор может работать. А сами, конечно, за Колькой наблюдали. Он только минут через пять понял, что к чему. Две недели потом со мной не разговаривал. И до сих пор ходит, как в воду опущенный. Его уж и подначивать перестали, но все равно… О порнушках теперь и слышать не хочет. Очень этот фильм на него подействовал…

Алик грустно качает годовой.

— В общем, переборщили мы малость. Сколько он раньше похабных анекдотов рассказывал, а теперь ни гу-гу. Говорят, о смысле жизни начал задумываться… Кто ж знал, что он так близко к сердцу примет?

Белобрысый так усиленно переживает случившееся, что я начинаю сомневаться в его искренности. Пока я раздумываю, в какую сторону двигать разговор дальше, мой собеседник, снова сделав глаза оловянными, вдруг добавляет:

— Но если вы очень интересуетесь, я попрошу, и Василий Федорович еще раз принесет этот учебный фильм.

Что, получил? И поделом! Не расслабляйся!

— Вы неправильно меня поняли, — сухо отвечаю я. — Мне нужно посмотреть те фрагменты изображений, которые вы наблюдали. Пусть даже и бессмысленные. Можете их показать?