Даррел останавливается как вкопанный. Он достаточно близко к сцене, чтобы я могла разглядеть часть его лица. Зеленые глаза молча впиваются в Кению. На линии подбородка появляется желвак, такой же точеный и великолепный, как и раньше. Его густые брови немного приподнимаются, как будто он пытается осмыслить то, что видит.

Кения вытягивает ноги и двигает бедрами из стороны в сторону, как будто отчаянно пытается удержать хула-хуп от касания пола. Ее губы дрожат, и я могу сказать, что она изо всех сил старается не рассмеяться.

Во мне нарастает волнение. Моя лучшая подруга в полном восторге. Планирование всего этого выступления определенно стоило того.

Музыка меняется, и Кения начинает расстегивать свое розовое пальто. Толпа снова оживляется, подбадривая ее и призывая ‘снять все это’. Я думаю, мужчины могут простить дурацкие танцы, если у женщины достаточно яркой кожи.

Даррел, кажется, выходит из оцепенения. Он снова устремляется к сцене.

Это нехорошо.

Кения наслаждается. Я не могу позволить Даррелу остановить нас перед ее грандиозным финишем.

Я нарушаю строй и танцую в дальнем конце сцены. Покачивая своим боа из перьев, чтобы казалось, будто я намеренно взаимодействую с толпой, я направляюсь прямиком к Даррелу.

Его нога уже на первой ступеньке, ведущей на сцену, когда я перехватываю его. Я набрасываю ему на шею боа из перьев и с силой тащу его обратно на первый этаж. Он спотыкается, не ожидая, что я наброшусь на него с такой силой. Я крепче сжимаю боа, впиваясь пальцами в мягкий материал и пытаясь оттолкнуть его.

Даррел позволяет мне тащить его в течение двух секунд, прежде чем выхватывает боа из перьев прямо у меня из рук. Он швыряет его в темноту, где оно печально падает на пол, как огромная змея, отвергнутая своим возлюбленным.

С мрачным видом Даррел указывает на сцену. — Тебе и твоим друзьям нужно уйти. Сейчас же.

Я качаю головой.

Его взгляд усиливается. — Я уважаю то, что тебе нужно зарабатывать на жизнь, но мой друг не проявляет интереса к такого рода развлечениям.

Раздражение пенится у меня в животе. Убивает радость. Неужели он не может просто пустить это на самотек? Есть ли у него личные претензии к "веселью"?

Это риторический вопрос. Я знаю, что этот парень скорее сгрыз бы пакет с гвоздями, чем выдавил улыбку и вел себя как нормальный человек, способный испытывать такие чувства, как радость и счастье.

Он даже хуже, чем его шурин. Алистер ворчливый и властный, но, по крайней мере, он знает, как расслабиться. Каждый раз, когда мне не повезло оказаться в сексуальном присутствии Даррела, он доказывал, что у него в заднице торчит член размером со взрослое красное дерево.

Я в отчаянии смотрю на сцену, где Кения сейчас с головой погружена в нашу рутину. Ее руки размахивают взад-вперед, и она убивает себя. Головной убор — приятный штрих, добавляющий драматизма ее намеренно небрежным движениям.

Мой решительный взгляд переключается на Даррела. Этому человеку нельзя портить наш парад. Кения только начинает больше рисковать и принимать свою дикую сторону. Не похоже, что у нее будет много возможностей заниматься подобными вещами. С того момента, как она станет миссис Холланд Алистер, ей не разрешат выскакивать из подарочных коробок и танцевать под ритмы Рианны на публике. По крайней мере, пока она не попадет на шестую страницу.

Я встаю перед Даррелом и шевелю плечами, пытаясь отвлечь его. Он даже не смотрит на мое тело, а обходит меня стороной. Я двигаюсь вместе с ним, вставая прямо у него на пути.

Даже не думай выходить на эту сцену, хладнокровный бегемот.