— Ты многому учишься. Да, я тебя прекрасно понимаю.
Наступила тишина. Но это молчание не было тягостным. Прежде, когда они оставались наедине, Куай-Гон даже без слов слышал немую мольбу Оби-Вана. Но теперь он чувствовал, что мальчик с уважением относится к решению Куай-Гона и смирился со своей судьбой. И в этом заключается еще одна победа Оби-Вана. Куай-Гон все больше уважал его.
— Завтра мы прибудем на место назначения, — сообщил джедай. — Боюсь, на Бендомире нам обоим придется туго.
Оби-Ван уверенно встретил его пристальный взгляд. В темных глазах мальчика шевельнулась тревога. И все-таки сквозь нее Куай-Гон разглядел скрытую в его душе силу.
— Знаю, — ответил Оби-Ван. — Я тоже это чувствую.
Послесловие
Оби-Ван вырос в Храме Джедаев на Корусканте — самой густонаселенной планете в Галактике. Вся суша этой планеты до последнего клочка была застроена небоскребами.
Поэтому сейчас, когда «Монумент» медленно опускался в атмосфере Бендомира, мальчик с удивлением разглядывал густые зеленые джунгли и травянистые равнины, жаркие просторы пустынь и бескрайние голубые моря. Он и представить себе не мог, что на одной планете может быть так много необжитого пространства.
Космический порт на Бендомире был очень невелик — как раз под стать потрепанному грузовому кораблю. Приземистый ангар с трудом вмещал даже такой небольшой звездолет, как «Монумент». Оби-Ван, слегка поеживаясь, вслед за Куай-Гоном вышел из корабля.
Возле трапа их ждал офицер планетарной полиции. Увидев Куай-Гона, он торопливо приблизился.
— Добро пожаловать на Бендомир! — воскликнул он, щелкнув каблуками. — Мы все в вашем распоряжении.
Куай-Гон кивнул.
— Будьте добры, объясните, что все это значит. Верховный канцлер сказал, что вы запрашивали мою помощь — именно мою и ничью больше.
— Может быть, это письмо вам что-нибудь объяснит, — ответил офицер.
Он протянул Куай-Гону потрепанный конверт. Тот осторожно вскрыл его и вытащил свернутый листок. Прочитав письмо, Куай-Гон побледнел и судорожно вытер пот со лба.
Оби-Ван заглянул через плечо джедая. На листке было нацарапано всего несколько слов:
«Я давно ждал этого дня».
Под запиской стояла подпись: «Ксанатос».