– Видел, только совсем чуть-чуть, – вздохнул Скай.

– Как это?

– Ну, мы приехали на курорт с дядей и его друзьями-библиотекарями из других городов. У них там была какая-то Особенно Важная Встреча Зануд Со Всего Мира, или что-то вроде того. Мне было одиннадцать, я в такие детали не вникал. От их нудных разговоров у меня, видимо, рассудок помутился. Вот я и решил, что танец Змеев – это что? Это все каждый год смотрят, неинтересно. А вот найти пустую раковину – это другое дело. В горах, знаешь, расстояния кажутся такими маленькими… Ну рукой же подать до соседней вершины! К утру обернусь, дядя и потерять меня не успеет. – Скай развел руками и криво усмехнулся.

– И? – Ник, кажется, даже дышать перестал.

– И ничего особенного, – пожал плечами Скай. – К утру меня, дурня, как раз и нашли. Даже почти не обморозился, как ни странно. Но вот пока я в сугробе вспоминал Согревающие чары, что-то там такое светящееся в небе кувыркалось.

Ник открыл было рот, но тут экипаж остановился. Пит постучал в окошко и выдал самым учтивым тоном:

– Вылезайте, ваше мажество, почтовая станция!

«Мажество» бесило Ская неимоверно, но для роли недотепы-кучера Пит считал его самым подходящим. Ник фыркнул и отнял у волшебника саквояж.

– Ваше мажество, я понесу! – и распахнул дверцу, ускользая от «хозяйской» ярости. Помощнику вообще-то следовало называть волшебника господином, на худой конец хозяином или мастером, и Ник знал это прекрасно. Но, кажется, полагал, что недовольный вид сразу же добавляет Скаю возраста и солидности, поэтому на станциях старался вовсю.

Скай мысленно пообещал приятелям ужасную месть при первом же удобном случае и неторопливо выбрался из экипажа.

Почтовая станция на королевском тракте – это вам не захудалый трактир в захолустье. Большой двухэтажный дом, где найдется и горячая еда в любое время суток, и мягкая постель без клопов, и цирюльник с острыми ножницами и бритвой. Конюшня, где скучают пяток резвых лошадок для королевской почты и еще несколько поплоше – для прочих путешественников. Просторный каретный сарай с широченными воротами. Маленькая кузница, где за умеренную плату подобьют отвалившуюся подкову, а за плату побольше подкуют новыми. Все это хозяйство обнесено надежным забором от лесного зверья и других незваных гостей.

Вот только на этой станции в воротах почему-то зияла дыра размером с большую тыкву, криво заколоченная парой досок, а вышедший на высокое крыльцо усатый почтмейстер смотрел на волшебника не с обычным высокомерием лица должностного перед гражданским, а с искренним счастьем и недоверием одновременно. Как бродяга на найденный в канаве золотой: неужто не фальшивый?

Волшебником Скай был самым что ни есть настоящим, но в купленной прямо перед поездкой новенькой дорогой одежке чувствовал себя совершенно фальшиво. Но что уж теперь? Он чинно проследовал прямиком к застывшему на крылечке почтмейстеру, поздоровался и затребовал горячий обед и свежую лошадь.

– Да-да, проходите, ваше мажес…

– Господин волшебник! – сквозь зубы поправил Скай.

– Господин волшебник, – побледнел усач, окончательно теряя чиновничью заносчивость. – Сейчас-сейчас, обед мигом будет. Только с лошадками беда! Болеют лошадки-то.

– Что за зараза? – вынырнул откуда-то Пит. – Почему знак не вывесили?

О болезнях скота, как и о человеческих моровых поветриях, принято было предупреждать за четверть мили вывешенной белой тряпкой с козьим или коровьим черепом, да и на воротах такой же знак повторять следовало для самых невнимательных. Скай покосился на ворота. Никаких тряпок, только две доски поверх округлой дыры, ощетиненной щепками, как пасть Болотного Ногохвата.

– Да не такая зараза это! – горестно вздохнул почтмейстер. – Ночью какая-то зараза приходила, скреблась в двери и в ворота. Лошадки испугались, бились в стойлах, никак мы их успокоить не могли. Один жеребец ногу сломал, другой встать не может, тоже падет, по всему видать! Остальные устали очень, скакать не могут. Завтра смогут, наверно. Если ночью никто их пугать не будет. Вы бы не смогли разобраться, господин волшебник? Гонца-то мы послали, да когда он еще доберется пешком? Тут до следующей станции почти дюжина миль, да пока оттуда до города доскачут…

Почтмейстер замолчал и уставился на волшебника. Волшебник задумчиво смотрел на длинные борозды в дубовой двери станции. Молчание затягивалось.