Где-то на Чукотке месяцы спустя

Запряженные лайками сани несли мужчину уже четвертый день. За это время продукты кончились, пришлось убить одну собаку и съесть, но Скорпион не жаловался. За свою довольно долгую жизнь, он ел вещи и похуже. До юрты Шамана оставалось не больше десяти километров, впереди уже вырисовывалось чистое, лишенное снега поле. Да и все нутро убийцы пело — впереди опасность. Запело оно еще вчера утром — воистину велика сила Шамана. Ни о каких животных, даже самых малых, здесь, естественно, не могли идти и речи. На многие километры лишь ягель, да хиловатая трава позволяли себе расти и жить, а тот, кто мог убежать подальше, бежал.

Скорпион укутался в шубу как можно плотнее, голову защищала шапка ушанка, лицо скрывал шарф. Позади валялось несколько рюкзаков и котелок с примусом. В рюкзаках оружие самого разного вида, да соль со спичками — большего Скорпиону не требовалось. В руках у убийцы нет кнута, он не нужен ему для погона собак. Лайки и так чувствуют, кто их возница, и своим собачьим мозгом молятся только об одном — чтобы хоть кто-то вернулся из этого путешествия в целости и сохранности.

Пурга вносила разнообразие в окружающий пейзаж, но позавчера мельтешение снежинок закончилось, сейчас они падали строго перпендикулярно поверхности. Ветер не отваживался заглянуть в гости к Шаману. Вообще, окружающее пространство можно назвать каким угодно, только не веселым. Никакого разнообразия, сплошное уныние. Почти ровная земля с редкими холмиками покрыта белейшим снегом, иногда попадаются карликовые деревца и падающие с небес хлопья. От скуки и холода любой другой уже давно впал бы в уныние, а вернее, присоединился бы к унынию окружения, но только не Скорпион. Для него спокойствие никогда не являлось чем-то плохим, да и, в отличие от лаек, он провел в пути не четыре дня, а от силы часов пять — это можно потерпеть.

Мертвое поле все приближалось и приближалось. Оно уже заполнило весь север, черным пятном расплескалось меж белейшего снега. Когда до границы оставалось метров сто, Скорпион открыл глаза. Собаки сразу почувствовали это и притормозили. С каждыми метром они все замедлялись, пока не встали почти ровно на кромке. Скорпион поднялся, похрустывая костьми — тело порядочно затекло за несколько часов сидения. Он обошел сани, достал примус. Разведя костер, растопил в котле снег и напоил собак. Те поскуливали, когда он гладил их плотную шерсть, будто ладонь Скорпиона доставляла им страдания. Убийца не стал распрягать их — неизвестно, сколько займет времени его дело, а если собаки убегут, то наверняка умрут. На много километров вокруг нет еды, и вряд ли ягель да кора утолят их голод. Убрав котелок, он взвалил на спину рюкзак и потопал по мертвой земле, где нет и никогда не будет ничего живого.

Идти предстояло долго, не меньше пяти часов, но и это время стерлось для убийцы. Он даже не помнил, как шел по черной земле, промороженной на несколько метров вглубь. Для него все выглядело примерно так: сначала ровная безжизненная поляна впереди, а сзади заснеженная степь, а потом все вокруг черное и только одинокая юрта на горизонте. Тут Скорпион уже не мог никого убить, кроме хозяина этих земель. Тут правил Шаман — древнейший и ужасный. Старый знакомый…

Ровным столбом над юртой поднимается столб синего дыма. Рядом, такой неуместный в этих краях мотоцикл с коляской и бочка бензина. Все остальное, от продуктов до дров, хранится в землянках, входы в них закрывают деревянные щиты. Раньше здесь же находился и вертолет, а до этого воздушный шар, чтобы побыстрей добраться до большой земли, но теперь заказы редки для Шамана, и он покидает владения не чаще раза в год. Раз в неделю, или немного реже, ему привозят продукты и дрова, за это он иногда помогает местным. Излечивает болезни, добывает китов и моржей. Хотя, конечно, он просто убивал и болезни, и зверей, а чукчи не потому в лепешку расшибались ради него, но для того, чтобы великий Шаман не убивал их самих. Еще деды хранили предания о нем, еще прабабки внушили внукам и внучкам: лучше выйди против медведя с голыми руками, лучше попробуй поймать моржа в воде, но никогда не противься воле Шамана. Ибо если в двух первых случаях есть шанс остаться живым, в последнем — нет.

Скорпион подошел к юрте, ожидая, когда его встретят. Слишком стар Шаман, чтобы быстро подняться с лежанки, слишком болен, чтобы выйти на улицу не одев шубу, слишком опасен, чтобы волноваться о правилах приличия. Прошло не меньше пяти минут, пока полог отвернули изнутри, все это время Скорпион курил, ощущая, как в легкие вместе с вкусным дымом проходит обжигающе-ледяной воздух. Но вот из натопленной юрты вырвался пар, а из его клубов проявился Шаман. Древний старец с лицом восемнадцатилетнего юноши. Азиат с волосами черными, как глаз акулы, ни единой морщины на лице, на подбородке клочьями растет щетина, но вот тело… Худой и сгорбленный, да и ладони совсем не юношеские, но покрытые узлами вен, корявые и грубые. Переход от юноши к старцу начинался резко, точно посередине шеи. Чуть выше ключиц она морщилась сотнями складок, а потом будто утюгом прошлись. И глаза. Правый — белый и уже давно не видит, левый — черный, без белка и радужки. Немного похоже на глаза Кнайта, но у того они лишь прятались в тенях, а здесь истинная тьма давно заволокла глазное яблоко. Белый правый и черный левый разглядели Скорпиона, с безразличием барракуды к водорослям. Он действительно накинул шубу, но не застегнул верхние пуговицы, обнажив безволосую грудь, и оставил голову непокрытой. Впрочем, с такой копной волос она и не нужна. В руках Шаман держал бубен, а за ухо заткнул длинное черное перо. Глядя на его размеры, и не подумаешь, что перо когда-то принадлежало всего лишь ворону. Да и бубен у Шамана далеко не обычный. В его руках это самое опасное оружие. Хотя в его руках все что угодно самое опасное оружие. Даже воздух…

— Ты пришел, Скорпион, — сказал Шаман. Его голос не нес эмоций, низкий и совсем не подходящий такому лицу и таким губам. И ответил ему голос ничуть не более волнительный: