– Я хочу вас во всех позах, – хрипло проговорил он, проводя пальцам по розовым горошинам сосков.
Стала двигаться. Сначала неспешно, рисуя ладонями узоры на его груди, глядя в желтые глаза, горящие звериными искрами, потом ускорилась, откинувшись чуть назад.
– Прекрасный вид, – прошептал он, лаская мои бедра, двигаясь мне навстречу.
А я продолжала бешеную скачку, пока горячий шар желания внизу живота не превратился в пульсирующую судорогу. Упала на мужчину, дрожа и тяжело дыша. Грир запустил руку мне в волосы и поцеловал почти нежно. Он кончил на пару секунд позже…
Опустошенная, уставшая и все еще дрожащая, я лежала на траве и смотрела на голубовато-белые комья облаков.
– Вы не дали мне поймать кролика… – волк внутри еще хранил обиду из-за упущенной добычи.
– Я уже говорил, что нельзя питаться, если превращаетесь всего на пару часов. Будет плохо, когда снова станете человеком, – пауза. – Если только вы с детства не привыкли есть дичь сырой, вместе со шкурой и с костями, – скептически добавил Грир.
– Но я хотела побыть зверем дольше, чем пару часов…
– Пока нельзя. Можно потерять себя. Поэтому важно, чтобы новообращенный всегда был рядом с тем, кто его обратил или другие вервольфы. Это первое правило, которое вы, я надеюсь, усвоили.
Не хотела быть волком, но Ланс говорил, что другого выхода не было – без обращения я бы не выжила. Иногда сомневалась в этом и думала, что он укусил меня, чтобы полностью подчинить себе: вожаку противиться невозможно.
Вообще ночь убийства короля я помнила плохо, в мозгу отыскивала лишь кусочки мозаики, которые с трудом складывались в целую картину. Зато как будто вчера слышала рассказ герцога о том, что именно в то время, когда ему нужно было идти во дворец, на Волчий угол напали наемники – они поняли, что по отдельности с Гриром не справиться, и когда обнаружили след, решили объединиться… Все до единого были убиты. Не ожидали, что встретятся не с прячущимся в деревне аристократом в окружении простых селян, а с вожаком и его стаей оборотней. Касия говорила, что и злобный Кадавр был там, а она с удовольствием выпустила ему кишки.
В поселении вервольфов не была с зимы. Лишь до марта залечивала раны среди новоприобретенных собратьев, пыталась смириться с тем, кем стала. Подруга помогала, пока я балансировала на грани между жизнью и смертью, человеком и животным, подбадривала, говорила, что не все так плохо – она уже привыкла к новой жизни, ее дикарская натура наслаждалась свободой и охотой, она по-настоящему полюбила новую семью. А мне даже находиться в деревне было тошно. К тому же убийц Айзека и его дальнего родственника продолжали искать, подозревали, конечно, и исчезнувшую учительницу…
Грир решил уехать, место выбрала я – старый дом родителей. На мили – никого вокруг, вольготное место для двух оборотней.
– Мы не сможем оставаться здесь вечно, – он как будто мысли читал. – С меня сняты все обвинения еще три месяца назад. Вы… вы можете опять изменить внешность и имя.
– Я уже говорила, что не буду. Илва Оберг – так меня назвали при рождении, – ответила упрямо. – Я воскресила это имя, чтобы убить короля и поставить точку на старой жизни. Мне надоело изображать кого-то еще.
– Фамилию в любом случае придется сменить. Когда мы вернемся в город, вас будут звать герцогиня Грир.
Что? Я приподнялась на локтях и взглянула в глаза герцога, но так и не поняла, шутит он или говорит серьезно.
– Это что, предложение? – спросила севшим голосом. – Я и так не в силах ни в чем вам противиться, оставьте мне хотя бы иллюзию, что я – свободная женщина.
– Не предложение, – он посмотрел серьезно. – Приказ вожака.
И я не могу возразить… А хочу ли? Прислушалась к себе. Обычно, когда он заставляет меня делать что-то, чего я не желаю, воля как будто натягивается струной, которая потом рвется, но сейчас не чувствовала ничего подобного. Неужели сама не против сковать себя с ним еще и узами брака? Мне нравилось, что он делал с моим телом, я умирала от тоски, когда его нет рядом, и ощущала себя счастливой, только если видела его и прикасалась к нему. Но замужество?..