Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Аэроплан с возрастающей скоростью несся к земле. В жуткой неподвижности застыли лопасти. Несмотря на пронизывающий холодный ветер, Михаила обдало жаром, и испарина выступила на лбу. По-

белевшими от нечеловеческого напряжения пальцами он рвал бесполезный штурвал на себя. «Всё! Конец! Трос управления перебит», – только одна эта мысль крутилась в голове.

Как в кошмарном сне, земля с постройками, окопами, взметавшимися взрывами, мечущимися людьми в островерхих немецких шлемах, блестевшая вдали гладь озера, – все это неотвратимо увеличивалось в размерах, надвигаясь как жестокий рок. Поля, лес исчезли. Изумрудная поверхность озера приближалась с бешеной скоростью. Удар!

– Ваше благородие, ваше благородие, – сквозь сон услышал Михаил голос, перебивающий стук вагонных колес. – Ваше благородие, проснитесь.

Мелкий мужичонка, которому Михаил помог сесть в поезд, одетый, несмотря на теплынь, в длинную не по размеру шинельку, искательно улыбнулся, заметив дрогнувшие веки Михаила, и притворно-сочувственно добавил:

– Вы, ваше благородь, так страшно стонали во сне, что я решил вас разбудить, да и станцию Дергачи уже проехали, скоро Харьков.

– Сейчас не старое время, уже девятнадцатый год, – раздался с верхней полки сипловатый голос, и показалась опухшая от пьянки багровая рожа в бескозырке с надписью «Резвый». Рожа щербато осклабилась и глумливо добавила: – Сейчас благородиям одно место – на фонарях висеть.

За последний год Михаил уже привык к подобным выходкам всевозможного отребья, поэтому пропустил провокационную реплику мимо ушей, поблагодарил мужичонку, поднялся, похлопав моряка по плечу и добавив: «Правильно мыслишь, братишка», – стал пробираться к тамбуру.