Я думала, что больнее, чем было, когда я узнала правду о маме, уже не может быть, но я ошибалась…

Сев в машину, я посмотрела в сторону дома, как будто прощаясь с этим местом. Потом, взяла свой мобильный, и увидела кучу пропущенных от отца и несколько от Шелли.

Не став никому перезванивать, завела машину и резко сорвалась с места.

Я сразу поехала к отцу, ведь мне нужно было решить, что делать дальше.

Припарковавшись у дома, я сразу направилась в кабинет. Отец сидел за столом, опустив голову, и весь его вид говорил о том, что он даже не ложился спать. Под глазами были мешки, волосы взлохмачены, рубашка смята и рукава закатаны до локтя. Было непривычно видеть его таким, ведь он всегда тщательно следил за своим внешним видом.

Увидев меня, он сразу оживился и быстро поднялся со стула.

– Николь, доченька!

Я не стала терять времени и сразу проговорила:

– Мне нужен адрес клиники, где лежит мама!

Отец снова поник, поняв, что я не желаю с ним разговаривать. Но взяв себя в руки, строгим голосом проговорил:

– Николь, я думаю, что это плохая идея!

– Ты дашь мне ее адрес или я выясню его сама, отец!

Он глубоко вздохнул, и на его лице отразилась гримаса страдания, ведь я еще никогда его так не называла…

– Доченька, я не хочу, чтобы тебе стало еще больней. Вчера я перезвонил ее лечащему врачу, и он сообщил, что ее перевели в хоспис. Она умирает, Николь!

Конечно, я еще раньше поняла, что скорей всего так и будет, но не думала, что это случится так скоро…

Осознание того, что у меня осталось совсем мало времени, еще больше меня подстегнуло.

– Так ты дашь мне ее адрес?!

Отец понял, что разговаривать со мной бесполезно, ведь я всегда была очень упрямой.

Написав на листочке адрес, он протянул мне его дрожащей рукой. Взяв его, я развернулась и вышла из кабинета. Проходя через холл, я увидела горничную, протиравшую мебель и попросила ее передать нашему конюху, оседлать Рассвета.

А сама поднялась к себе в комнату.