Наконец, всегда оставалась возможность — почти такая же отдаленная, как выигрыш в ирландском тотализаторе, но тем не менее все-таки возможность, — что он обнаружит потерпевший крушение корабль с каким-нибудь ценным грузом на борту.

На кухне, пока разогревались остатки вчерашней барракуды, он съел банан. На стене висело два барометра, и Вип проверил оба. Один — стандартный анероид с двумя стрелками, одна из которых устанавливалась вручную, а другая показывала атмосферное давление. Дарлинг слегка постучал по стеклу. Никаких изменений.

Второй барометр представлял собой трубку, наполненную жиром из акульей печени. В хорошую погоду жир был чистого цвета светлого янтаря. При перемене погоды или падении давления жир мутнел. Дарлинг доверял барометру на акульем жире, потому что это была не бездушная машина. Машины создаются руками человека, а человек — хронический путаник. Природа же редко делает ошибки.

Жир был чистым.

Дарлинг решил выйти в море. Может быть, там плавает крепкий морской окунь, пришелец из минувших времен, так и ждущий, чтобы его поймали. Стофунтовая рыба может принести ему четыре или пять сотен долларов чистого дохода. А может быть, он наткнется на стаю тунцов.

Может быть...

Помощник Дарлинга, Майк Ньюстед, появился чуть позже семи. Дарлинг любил пошутить, что генетик оценил бы Майка как истинного бермудца оттого, что тот соединил в себе черты всех этнических групп, когда-либо представленных в этой колонии. У Майка были короткие курчавые волосы чернокожих, темно-красная кожа индейцев (память о том, что тори восемнадцатого столетия завезли на остров в качестве рабов индейцев-могавков), яркие голубые глаза англичанина (но миндалевидные, как у азиатов) и молчаливое смирение португальцев. Ему было тридцать шесть лет, на пять лет меньше, чем Дарлингу, но казалось, что этот человек не имел возраста. Черты его лица были заостренными, и само лицо прорезано глубокими морщинами, будто вытесано из какого-то горного камня. Незнакомый с Майком человек мог бы дать ему от тридцати до пятидесяти лет.

Некоторые люди до сих пор величали его за спиной Тутти-Фрутти[10], но уже никто не отваживался называть его так в лицо, потому что Майк был шести футов и четырех дюймов роста и весил более 220 фунтов, не имея при этом ни грамма жира. Хотя Майка трудно было рассердить, все же поговаривали, что у него вспыльчивый характер, который сдерживался его маленькой женой-португалкой и Дарлингом, которого он любил.

Дарлинг считал Майка идеальным помощником. Майк не любил принимать решения, скорее предпочитал, чтобы ему говорили, что нужно делать. Он мгновенно и безоговорочно подчинялся приказаниям, если относился с уважением к отдающему их. Много он не разговаривал — можно сказать, практически едва разговаривал, — и если имел какое-то мнение, то держал его при себе. По-дружески и радостно он общался с наиболее ненавистными врагами Дарлинга — машинами. Совершенно необученный, он, казалось, интуитивно понимал механизм двигателей и моторов, на чем бы они ни работали — на дизельном топливе, газолине, керосине, воздухе или электричестве. Он беседовал с ними, успокаивал их, уговаривал и соблазнял, чтобы они делали то, что ему нужно.

Дарлинг налил Майку кофе, и они вышли из дома, остановились на пристани и стали наблюдать за бакланом, кружащим над бухтой в поисках пищи.

— Думаю, мы отправимся вытащить ловушки для аквариума, — сказал Дарлинг. — Мы держали их под водой слишком долго, животные могли погибнуть или их съели... ловушки могли сорваться.

— Да.

— Нужно бы взять с собой приманку... просто на всякий случай.

Майк кивнул, допил кофе и отправился к морозильнику в инструментальный сарай, чтобы принести немного макрели для приманки.

Дарлинг поднялся на судно и завел большой двигатель, чтобы дать ему прогреться.

«Капер»[11] был судном для ловли креветок, Дарлинг купил его на судоверфи в Хуме, штат Луизиана, и переделал в универсальное рабочее судно. На прежнем месте оно называлось «Мисс Дейзи», но Дарлинг с первого взгляда понял, что это никакая не мисс Дейзи. Судно было большим, широким и крепким, с обшитым стальным листом корпусом, со стальными переборками, стальной палубой, надежной и прочной платформой. Оно спокойно скользило по волнам в хорошую погоду и противостояло плохой погоде, с вызовом врезаясь в волны, будто подзадоривая их пробить в нем дыру или выбить заклепки.

«Оно, конечно, экстравагантно, но на нем ты никогда не пойдешь ко дну», — обычно говорил Дарлинг.

На судне была сухая и вместительная рубка, два компрессора, два генератора и стеллаж на двадцать баллонов для скубы[12].

Дарлинг был таким же суеверным, как и любой другой человек, но он оправдывал свое пренебрежение приметой о перемене названия судна тем, что он всего лишь дал «Каперу» правильное имя, поскольку оно было неправильно названо с самого начала.

Тем не менее, просто на всякий случай, на переборке внутри рубки он прибил маленькую фигурку-амулет с Антигуа. И в тяжелые минуты, например в тот день, когда небольшой циклон возник прямо над Бермудами и ветер в течение пяти минут достиг огромной скорости и целый час завывал, как псы преисподней, Дарлинг потирал этот амулет.