— Ночевать можно и у бабушки в деревне, — толстяк продолжал выдвигать гипотезы.

— Там ее не видели, — отмахнулся Зимин. — Короче, Гнатюк, разберись. А ты. Медников, в Ригу рванешь, у дачи товарища Пельше покрутишься.

Толстяк удивленно хрюкнул:

— Технический и визуальный контроль члена Политбюро? Фиксировать нельзя, это скандал…

— А ты издалека, ненавязчиво. По дюнам с ребятами погуляй, соснами подыши. Нас в самом деле интересует только Седых. С собой возьмешь группу Паламаря. Есть кое-какие наметки… Думаю, к вылету дополнительные данные получишь.

Зимин понимал: когда времена рвут вожжи, надо больше доверять соратникам. Иначе зачем идти на войну? Пора передавать полномочия подчиненным. В конце концов, раскачиваться некогда, следует наступать по всем фронтам.

Семенов поднял красные глаза:

— Не верю я в эти письма счастья.

— И правильно делаешь. Верить надо себе и своим глазам, — кивнул Зимин. — Следы беглеца Седых могут быть и в Сочи, и в Кисловодске, и в Ростове. В Юрмале само собой. Установочные данные у вас имеются, так что с утра разбегаемся. Вперед, товарищи!

— Но если этот пропащий Седых реально намерен встречаться с товарищем Пельше, возможна стычка с охраной. А охрана будет, что одного, что у другого. Местные тоже наверняка бдят. Оно тебе надо, ребят Паламаря под дружественный огонь подставлять?

Полковник Зимин хмыкнул:

— У шахматистов это называется «потеря качества при сохранении темпа». А время для размышлений мы исчерпали, друг мой, надо действовать. Широкие полномочия получите в письменном виде. Что хотите делайте, но мне нужен результат. И быстро!