— Ну, всё понятно. Огонь и лёд, поэзия и проза, душа и карбюратор. Воистину, чтобы мужчине понять женщину, надо ей быть, но это невозможно. К счастью, я не совсем мужчина, если вы не поняли, и потому я спокойно принял все ваши жалобы и оправдания. И вы не поверите, но мне даже есть, что вам ответить! Но сначала я хотел бы услышать вас, милая предводительница. У вас есть имя?
— У меня есть имя. Родители назвали меня Златой, только что вам до моего имени? По вам видно, что вы воспринимаете нас как свору бешеных собак, накинувшихся на невинную жертву и истерзавших её до полусмерти. В чём-то, может, вы и правы, но только не в одном. Этот Аристарх — далеко не невинная жертва, и я выбрала его не случайно. И, конечно, вовсе не потому, что он журналист, и якобы сможет написать об этом происшествии в газете — в назидание остальным мужчинам. Я рассказала этим девушкам свою историю — историю обманутой и брошенной под насмешки молоденькой девочки, влюбившейся в школьные годы в красивого одноклассника. Мы обменивались любовными письмами, передавая их друг другу в руки, гуляли вместе после школы, целовались в подъезде, строили планы на будущее… А потом я сделала большую глупость… Я хотела всё по взрослому, я хотела стать женщиной и полюбить по-настоящему, я не знала, кто такие мальчишки, и витала в воздушных иллюзиях. Позвав его к себе домой, я предложила сыграть в настоящую семью, в папу и маму, и для начала мы должны были «сделать ребёнка». Я разделась перед ним, предложив ему сделать то же самое, и мы, смущаясь и смеясь, просто обнимались, не зная, как это должно происходить на самом деле. Я взяла с него обещание, что он никому не расскажет о случившемся, и он сдержал своё слово… но только не надолго. Нашу любовную переписку обнаружила школьная учительница, родителей вызвали в школу, дома был скандал, и нашим отношениям наступил конец. И вот, через год, когда в необузданной детской головке уже стала забываться романтическая история первой любви, он в своей мальчишеской компании со смаком и привиранием рассказал о моём распущенном и легкомысленном поступке. Стоить ли говорить о том, какое это было испытание для скромной и тихой девочки, прилюдно подвергшейся многочисленным насмешкам и оскорблениям? С тех пор прошло много лет, я изменилась внешне, но внутри меня навсегда засела злость и ненависть к этому человеку. И, когда я его наконец его встретила, я приняла это за знак судьбы. Аристарх не узнал меня, но это уже не имело никакого значения. Я нисколько не раскаиваюсь в своём поступке, слышите? Нисколько! Я нашла этих бедных женщин, собрала их вместе, и мы решили, что должны отомстить всем мужчинам в одном лице. Вы спросите, почему я не сказала им, что тем молодым подонком был Аристарх? Да просто из жалости. Они бы убили его на месте!
Вилиал сидел невозмутимо, сложив руки на груди, и думал. Его посетило странное беспокойство, какое-то неуютное чувство, которому он не мог найти объяснение. И дело тут было вовсе не в этих душещипательных историях, рассказанных несчастными девушками, тревога исходила откуда-то снаружи. Он огляделся, но за растущей зелёной изгородью трудно было что-либо разглядеть.
— Я не буду оправдывать поступки тех мужчин, о которых вы рассказали. О вашем же преступлении я уже рассказал сухим текстом уголовного кодекса. Закон есть закон. Но я готов вас освободить от ответственности, как мы и договаривались, и я сдержу своё слово. Перед последним распоряжением я вам хочу сказать лишь одно.
И мужчинам, и женщинам свойственно давать оценки поступкам друг друга, беря на себя роль судьи и прокурора. Но имеют ли они на это право? На эту тему можно долго рассуждать, но я не буду вас мучить и сразу скажу итог — нет! Ни у кого нет такого права! Чтобы осуждать другого, самому надо быть без греха, но кто первый из вас бросит камень? И потом… Человек — существо текучее, он постоянно изменяется, как ручей, не стоит на месте. Вы не поверите, но уже через несколько минут перед вами может стоять совсем другое существо, но всё в том же теле. Вы же наверняка замечали за собой импульсивность и необдуманность поступков, о которых очень быстро сожалели? Это происходит со всеми людьми по той причине, которую я только что назвал — люди текучи. Вы же постоянно останавливаете течение человека, давая оценку его личности на тот или иной момент времени, в том или ином поле событий. Получается, что вы повесили ярлык на человека, которого уже нет, он стал другим. Какой в этом смысл? Никакого! Ни для вас, ни для него. Вам сказали — идите и размножайтесь, но вам не сказали — идите и критикуйте друг друга. Если вы удерживаете в себе чей-то негативный образ, он остаётся жить, но только в вас самой, и постепенно изъедает вас изнутри. Освободитесь от него, и вы освободите того человека, который спешит уйти вперёд вместе с вами.
Враг человека, прежде всего — он сам. Он и ангел, он и демон, и вся его жизнь — это борьба с самим собой. Всё, что вокруг него — это тоже он сам, потому, что только он один так воспринимает это. А если он кого-то ненавидит — то и ненавидит себя, а любит — значит любит себя. И, я вас умоляю, не надо больше никогда и ничего придумывать, всё есть так, как оно есть, и ничего больше. Главное правило реальности — не запутаться в своих иллюзиях. Вы готовы?
Глава 44. Стена
Когда женщины и Инспектор покинули кафе, Полина всё ещё продолжала сидеть по ту сторону зелёной изгороди в больших тёмных очках и широкополой шляпе, скрывающих её лицо. Она сидела там с того момента, как девушки вышли из гостиницы и сели за столик, видела подходящего к ним Вилиала и слышала весь их разговор. В какой-то момент демон почувствовал её присутствие, но Полина сдержала беспокойство и он отвлёкся.
Из этой беседы девушка поняла, что Вилиал, представлявшийся своим жертвам Инспектором, набирал в свой отряд не случайных людей. Все собравшиеся в кафе женщины совершили серьёзный проступок, и, не смотря на имевшиеся в их жизни побудительные мотивы, в любом случае должны были нести наказание. До этого момента Полина несколько иначе представляла себе методы работы демона, предполагая, что он действовал исключительно методом шантажа и запугивания. Конечно, эти способы он и применял, но, с другой стороны, его «разбор полётов» приводил к осознанию жертвами своей вины и раскаянию. По сути, никто не заставлял их лезть в петлю ни во время совершения своих грехов, ни во время согласия оказать помощь Вилиалу в обмен на «индульгенцию». Но ведь в том и состояло искусство демона, ловко проворачивающего своё дело и настойчиво идущего к своей цели. В Полине говорило две сущности. Одна, ангельская, постоянно напоминала ей, с кем она имеет дело, и ожесточала восприятие Вилиала, запрещая вдаваться в подробности его действий. Другая же, человеческая сущность, постепенно брала вверх, и девушка ловила себя на том, что личное отношение к ней демона постепенно оказывает на неё более сильное влияние. Она чувствовала, не смотря на порой саркастический тон Вилиала, что нравится ему, и это подтверждала история её освобождения из Преисподней. К тому же, у неё из головы никак не исчезал другой образ Вилиала — молодого юноши из параллельного мира, красивого, робкого, печального, но улыбающегося такой улыбкой, от которой на душе становилось тепло и ясно. Нынешний же образ демона был гораздо более суров, холоден, но и за ним проглядывался уставший взгляд астрального Вилиала. Казалось, тот юноша пробивался через защитные блоки, выстроенные в целях безопасности, но демон всякий раз пытался подавить его образ, напуская на себя важность и нравоучительность. Полина чувствовала на уровне подсознания, что Вилиал — не простой бездушный демон, что он понимает гораздо больше, чем говорит, и во всех его действиях есть какой-то скрытый подтекст. И потом, это наваждение… Та фотография, которую ей показали в Небесной Канцелярии перед началом долгого и трудного пути… Уже тогда она почувствовала не только то, что их история будет иметь особенный конец, но и то, что у этой истории было своё особое прошлое. Была какая-то недосказанность в их отношениях, какой-то скрытый мотив, не позволявший им уничтожить друг друга до того момента, как они сойдутся в решающей схватке. Юный студент сказал ей, что она ревнует Вилиала и неравнодушна к нему… Пожалуй, это было так, и последовавшая пощёчина испугала Полину потому, что подтверждала эти слова. В тот момент она была Женщиной с большой буквы. И ангел уступал ей место в теле девушки с каждым днём всё больше и больше.
После того, как Полина узнала историю пяти необузданных женщин, у неё возникло желание пообщаться с остальными «участниками шоу». Набравшись смелости, она вернулась к гостинице «Царь Давид» и, подавив женскую гордость, попросила каждого по очереди рассказать свою историю. Фёдор, Прохор и Лёня Ветерок не смогли устоять перед обаянием ангела и вкратце передали ей ту информацию, которую когда-то поведали Инспектору. Более того, теперь они могли рассказать ей и больше, передав во всех подробностях заключительные сцены со своими героями, освободившими их от тягостных мучений. Во всех случаях у девушки выступали слёзы на глазах, она благодарила рассказчиков и спешно удалялась. По всему было видно, что Полина ошибалась в политике Вилиала, и это заставляло её задуматься ещё больше. Студента она не нашла, но, наверное, не сильно и хотела, вспоминая историю их расставания. Разумно предполагая, что количество помощников Инспектора должно было равняться чёртовой дюжине, она выспросила у Прохора и Фёдора о других персонажах. Те могли ей рассказать о местонахождении только двух девушек, Марины и Ларисы, о которых она уже знала, и с которыми теперь у Полины тоже получилось встретиться.
— Здравствуйте! Меня зовут Полина, и я прошу вас рассказать мне ту историю, которая привела вас сюда. Я знаю о вашей встрече с Инспектором, я была в том кафе, знаю, что вы согласились ему помочь, и догадываюсь, что он уже выполнил своё обещание. Я прошу вас, как женщина, и обещаю, что буду хранить молчание. Всё, что я хочу, это чтобы вы смогли вернуться домой в целости и сохранности, именно для этого я должна узнать всё в самых подробностях…
Марина и Лариса также поддались располагающему к себе обаянию Полины и покаялись в своих ошибках, приведших к поиску действенного чёрного приворота. Они были готовы расцеловать Вилиала за то, что он открыл им глаза и, проявив целомудрие и доброту, не стал идти на поводу у заблудших душ, отменив заклинание.
— У зла много масок, но самая опасная из них — маска добродетели, — напутствовала ангел девушек перед расставанием, — будьте осторожны.
Полина сидела на камнях крепости Башни Давида и смотрела на горизонт. Солнце клонилось всё ниже, наполняясь таинственным красным цветом, вокруг начинало темнеть, и ангел чувствовала, что это последний закат в её человеческой жизни. Ах, если бы она сейчас была тем ребёнком в детской кроватке, как бы она была счастлива! Но в то же время девушка понимала, что на пути её счастья встал не Вилиал, постучавший в дверь Полиной квартиры, а эпидемия, поразившая город, маму девочки и изменившая их судьбу. Не приди Инспектор в дом Катерины, та всё равно не справилась бы с подступившей болезнью, и какая судьба постигла бы при этом саму Полину, оставалось только догадываться. Интересно, если бы Вилиал знал, чем всё это закончится, стал бы он стучать в ту дверь? Нет, не стал бы. Он ошибся, от этого никто не застрахован, даже высшие сущности. Ошиблась и Полина. Вот только она пока не знала, какую именно ошибку совершила — ангел стояла на распутье. Либо она ошиблась, наделив Вилиала чертами демона, либо ошиблась, поддавшись его злым чарам и полюбив его. Оставалось только ждать. Или…
Полина встала со своего места и посмотрела в сторону Храма Воскресения Христова, являющегося святилищем христиан. Затем её взгляд упал на Западную стену, Стену Плача, самое святое место для иудеев, между камней которой молящимися принято вкладывать просьбы к Богу о ниспослании здоровья, спасения, удачи или исполнения другого сокровенного желания. Полина закрыла глаза, подняла лицо кверху и глубоко втянула носом свежий воздух. Он наполнил её решимостью, силой и она сделала выбор. Спустившись с цитадели Башни Давида, ангел направилась к площади у Западной стены, где попросила у старого еврея карандаш и листок бумаги. Черкнув несколько слов, Полина прошла на женскую половину, положила руку на Стену Плача и, помолившись, вложила в щель между камней свою маленькую записку. Постояв несколько секунд, девушка развернулась и молча покинула площадь, направившись к себе в отель. Ей предстояла тяжёлая ночь, и нужно было отдохнуть.
Глава 45. Тьма и Свет
— Давно не виделись.
— Ух-ты…
Архангел Гавриил и демон Вилиал сидели друг напротив друга в ресторане «Эвкалипт» за отдельным столиком. На открытой площадке из подвешенных сверху кашпо на них свисали зелёные гроздья растений, а белые луны светильников создавали романтическую обстановку. Ресторан представлял собой старинный иерусалимский дом у подножия стен Старого города, недалеко от Яффских ворот, с многочисленными каменными ступенями и исторической архитектурой. Его шеф-повар, используя древние травы и продукты, удивительным образом возродил библейские блюда, которыми питались царь Давид и Иисус тысячи лет назад. Пригласивший Вилиала Гавриил заказал себе суп из топинамбура с миндальным молоком и кускус, приготовленный по рецепту времен царя Соломона. Гостя же поджидал ягнёнок, в течение всей ночи запекавшийся в глиняном горшочке, и сладкий пудинг из восточных цветов.
— Чем обязан столь позднему и неожиданному приглашению? — поинтересовался Инспектор, располагаясь в кресле поудобнее.