Вот спросит Ярослав Львович, к чему вопрос, и что я отвечу?

«Вы не улыбаетесь и не называете меня воробушком».

Так он и не обязан…

Хотя я бы внесла этот пункт в рабочий договор. Неплохо бы звучало: кроме оговоренной выше зарплаты, босс обязуется улыбаться своему секретарю не менее пятидесяти… нет, ста! Точно. Не менее ста раз на дню. И называть Анну Сергеевну не иначе как воробушком.

Согласна даже чуть-чуть уменьшить зарплату, если включат этот пункт. Для компании же это будет выгодно?

Я тяжело вздохнула, не понимая, когда стала так зависеть от поддержки своего босса. Или дело не в поддержке, а именно в его расположении ко мне?

Вновь погрузившись в невеселые мысли, я не заметила, как мы дошли до лифта и остановились.

— Так реклама не врет? — вновь вывел меня из задумчивости голос Ярослава Львовича, и подняв на него голову, поняла, что он уже довольно долго смотрит на меня.

— О чем именно? — уточнила несмело, удивленная, как от обычного вопроса в груди вдруг стало тепло. Или это от его мягкой интонации?

— За один день ты выросла. Ростишка помогла? — вдруг улыбнулся он своей привычной, насмешливой улыбкой, а я поняла, что если он прямо сейчас назовет меня воробушком, то я растаю.

Удивительно, как я, всего за один день так соскучилась по нему…

Ой.

То есть по этому странному обращению!

— Каблуки и макияж оказались более действенны, чем детский йогурт, — ответила я, чувствуя, как к щекам приливает краска.

Его глаза на миг потемнели. Взгляд скользнул ниже, а в моей груди начало печь. Нет, он посмотрел не на нее… Выше. Но не на губы же?

Я машинально облизала их, и по губам босса скользнула странная, чуть хищная усмешка, и тут же он поднял глаза на меня.

— Более действенные методы не всегда хороши, — он сделал шаг ближе, а я почему-то сглотнула, привычно подняв к нему голову, но зря.

Благодаря шпилькам, я стала выше, и теперь Ярослав Львович был всего-то сантиметров на пять выше меня.

— Почему? — спросила я тихо.

Он усмехнулся, собираясь ответить, но звонкое «дзынь» проинформировало, что лифт пришел.