— Спасибо огромное.

Я еще раз обняла подругу и, попрощавшись, побежала на работу. Дождь лил, как из ведра, но ни на грамм не портил мое приподнятое настроение. Я уже была в предвкушении сегодняшнего переезда. В редакции было шумно, коллеги рьяно обсуждали статью наших конкурентов. Я решила не заострять внимание, а взяла со своего стола очередную написанную статью для моей рубрики и фотографии любимых пушистиков, и помчалась в кабинет Эллы Викторовны. Как оказалось, там уже вальяжно восседал Фирсов, расположившись на стуле, который явно для него был неудобным. Я быстрым шагом подошла к начальнице и протянула бумаги. Неожиданно для меня Фирсов подскочил со своего места и тоже стал разглядывать мои труды. Но ладно, если бы он просто разглядывал, так он стал критиковать их, говоря, что ничего не годится и намекая на то, что я полный бездарь и ничего не умею. Если бы не Элла Викторовна, он так и продолжал бы, выставлять меня нулем, а себя лучшим из лучших. Но к его сожалению и моему удивлению, меня похвалили. Я думала, его черные глаза почернеют еще больше, но не успела досмотреть этот спектакль до конца, как начальница со спокойной душой отпустила меня работать дальше. Зато потом, недовольный и раздраженный Фирсов увидел меня, готовящей кофе и не смог промолчать. И решил пройтись по моей личности и моей внешности, которая ему явно была неприятна. За, что и получил пощечину по своей смазливой физиономии…

Я фыркнула, вспоминая все его оскорбления, и снова уставилась в окно автобуса, на котором добиралась до гостиницы «Империал». Внутри меня все кипело, мне была очень неприятна эта ситуация, а нам с ним еще месяц работать… Дождь прекратился и я поправив на плече сумку с фотоаппаратом, вышла из автобуса. Знакомый холл фешенебельной гостиницы встречал тем же количеством людей и улыбающимися сотрудниками. Фирсова нигде не было видно, и я решила присесть на один из диванчиков в ожидании этого наглеца. Воспоминание о нем нахлынули с новой силой обиды и горечи, но взгрустнуть мне не удалось. Виновник моей грусти показался в холле. Фирсов уже успел переодеться и выглядел, как с иголочки в своем темно- синем костюме, белоснежной рубашке и лакированных туфлях. В руке он держал стильный кожаный портфель. Вырядился, как на прием к английской королеве, только без смокинга, с некоторым раздражением подумала я. Надеется Красину обаять, наивный… Я опустила глаза и посмотрела на свой наряд, особенно не порадовали меня мои, видавшие виды, ботиночки. Фирсов с презрением скользнул по мне глазами, не скрывая неприязни и пошел в сторону лифта. Я подскочила со своего места и направилась вслед за ним. В лифте он демонстративно смотрел в сторону, а я смогла разглядеть покраснение на его щеке от моей руки. Сам виноват, прошептала мне моя совесть, которая меня совершенно не грызла и я отвернулась в противоположную сторону.

Дверь в президентский гостиничный номер нам открыла улыбающаяся девушка и представилась Ольгой, администратором Илоны и любезно пригласила войти. Фирсов сверкал своей неотразимой улыбкой, и Ольга не отрывала от него глаз, а я стояла рядом, словно мебель, несчастное приложение к нему. Нас провели вовнутрь номера и с каждым шагом мои глаза раскрывались все больше и больше. Такой роскоши я не видела никогда и, наверное, больше никогда и не увижу. Это был не гостиничный номер, а целая огромная квартира, состоящая из нескольких комнат, при этом современный дизайн переплетался с дорогущей раритетной мебелью. Но никакого диссонанса не было, вероятно работали талантливые дизайнеры интерьеров. Здесь каждый элемент был на своем месте и дополнял друг друга.

— Подождете пару минут, сейчас Илона освободиться.

— Конечно, Ольга.

Снова заулыбался Фирсов и присел в одно из кресел, доставая свои записи и планшет. Я тоже не растерялась, встала в дальнем углу и вытащила из чехла фотоаппарат, прикрепив на него дополнительное освещение. Фирсов смотрел за моими манипуляциями и подкатывал глаза.

— Значит так, если хоть одна фотография не получится…

Он не успел договорить фразу, как в комнату вошла Илона Красина в сногшибательном бирюзовом платье. Ее светлые волосы были подняты в красивую высокую прическу, макияж был безукоризненым. Руслан тут же подскочил и поцеловал протянутую руку. По мне она лишь без интереса прошлась взглядом, как по пустому месту.

— Илона, такая честь, что вы решили дать интервью нашему журналу.

Напевал дифирамбы Фирсов. Он бы еще поклоны начал бить, подумала я. А Красина лишь продолжала снисходительно улыбаться. После череды стандартных вопросов, Руслан решил действовать своими методами.

— Илона, а правда ли то, что ваше сердце уже не свободно?

— Руслан, оно у меня всегда не свободно, я ведь влюблена в работу.

Пыталась она уйти от ответа.

— Но я ведь не о работе спрашиваю, а о вашем избраннике.

Лицо Красиной внезапно поменялось, став немного напряженным, а глаза потемнели. Я стояла и наблюдала за этой картиной. Наш самый лучший журналист продолжал давить на нее, но она оказалась еще тем крепким орешком. Внезапно в комнату впорхнула администратор Ольга и протянула трубку Красиной. Фирсов оживился, надеясь услышать что-то интересное, но, когда она заговорила на английском языке, совсем потерял интерес и уставился в свои записи. А я навострила уши и слушала, подходя все ближе и ближе. Илона весьма эмоционально вела диалог с собеседником и через несколько минут положила трубку, но мне этого было достаточно.

— Так на чем мы закончили?

Обратилась она к Фирсову, все с той же стандартной улыбкой, которая не сходила с ее лица.

— Простите, а во всех мировых СМИ было написано, что показ Сансет отменяется в этом году.

Спросила я Красину, выглядывая со своего укрытия. Ее глаза вспыхнули, как молнии и она недовольным тоном произнесла.