Малая баталия дрогнула и мерным шагом, опустив пики, двинулась на сближение с большой. Другие опережали своих союзников на добрых триста ярдов, и даже отсюда Эйрисл услышал надсадный, тонкий вой их глоток, отчего волосы встали дыбом, а игральные кости в нагрудном кармане теплой куртки нагрелись.

Синие лучи прошлись по башенным щитам первой линии, испаряя их, прожигая огромные дыры в шеренгах. Вздыбился невидимый пузырь, разбросавший людей в тяжелых латах. Вспыхнули синие факелы вместо голов сотен пикинеров, сея хаос в центральных рядах, пронеслось нечто сизое, едва уловимое глазом, разрывая стяги, бросая в небо барабаны и гвизармы.

Ряды защитников сломались, смешались, и среди солдат, не понимающих, что происходит и как сражаться с таким противником, начался хаос. Кто-то бежал под прикрытие стен, кто-то, наоборот, на приближающегося врага. Люди роняли оружие, пытались поднять раненых, спотыкались о тела товарищей, командиры старались навести порядок. И в этот миг в левый фланг баталии, все еще относительно целый и единственно держащийся, ударили те, кто, разгромив лучников, спустился с холма.

Эйрисл отвернулся.

– Это не битва, а мясорубка.

– Все битвы мясорубки, друг мой. – Нэ с равнодушием человека, наблюдавшего за схваткой двух жуков, следила, как тяжелая пехота наступавших, перейдя с шага на бег, врезается в толпу дезорганизованных и дезориентированных людей. – Все, о чем мы, менестрели, поем – ложь.

– Я бывал в сражениях, – возразил ей он. – Там кровь и смерть, но равные бьются с равными, а как сражаться с подобным?

Старуха прикрыла ярко-розовые веки, прошелестела, не обращая внимания на отдаленный звон железа и крики тех, кто еще жив, но уже проиграл.

– Эти существа – проявления той стороны. Та сторона меняет всех. Она изменила людей, с помощью шауттов сделав мэлгов. Она изменила асторэ, превратив их в шауттов. Она изменила тех, кто пошел за Вэйрэном, как это было когда-то. Не всех, но многих. Как это происходит и почему, я не знаю, да и не важно. Важно вот что: другие послушны тому, кто ими командует. Их тяжело убить, и даже в небольшом количестве они причиняют вражеской армии серьезный урон. Здесь их не больше пяти десятков, и посмотри на результат. Говорят, у мальчишки-герцога почти тысяча других. Многие из тех, кто был в Скалзе, обратились в них во славу Темного Наездника. И теперь сражаются с Фихшейзом, а после пойдут в Ириасту. И везде, куда укажет герцог да Монтаг.

Внизу, в долине, шел бой.

– Весомый аргумент в победе, согласись.

– Я понимаю, для чего тебе нужен.

Та с печалью посмотрела на него.

– Нет, по счастью, совершенно не понимаешь. В Битве на бледных равнинах Даула Вэйрэн очень рассчитывал на других. Их у него было куда больше, чем в эту эпоху. Мощная ударная сила, которая очень мешала волшебникам, и с ней приходилось считаться. Так писали в своих дневниках таувины, пережившие ту бойню. Мерк и ее группа учеников были единственными, кто мог противостоять тварям. Догадываешься почему? Да-да. Все верно думаешь. Одна из Шестерых была некромантом, тзамас, изначальным носителем дара в этом мире, передавшим свои способности следующим поколениям, и так через тьму веков, через смерти, битвы, охоту таувинов, войну с великими волшебниками, бойню у Мокрого Камня, Талорис, спасение Тионом, появление указывающих, прямо вот… сюда. – Старуха все с той же печалью указала на левую половину груди Эйрисла. – В твоем сердце спят возможности и ключ к победе.

– А если бы я сейчас пошел туда? С мечом.

– У тебя нет меча, – хищно усмехнулась она. – Я сломала его. Хотя остался кинжал. И ты вполне мог бы прикончить нескольких других прежде, чем тебя прикончил бы какой-нибудь латник. Их там сейчас много. Но да. Простым оружием, полагаю, любым оружием ты в состоянии делать то, что не могут остальные – убивать главный козырь армии горного герцога. Ну или не ты, а твой дар.

Она вздохнула и выплюнула изо рта сосновую смолу с видом, что ей стал противен вкус.

– Я стара и глупа, лейтенант. Полна дурацких надежд, хотя много лет знаю, что надежды очень обманчивы и сбываются до смешного редко. Забирая тебя из Балка, я надеялась, что смогу тебе помочь. Научить хоть чему-то или же понять, как ты это делаешь – убиваешь их. – Она сокрушенно покачала головой, и капюшон упал, обнажая колючий ежик коротких седых волос. – Спустя годы довольно просто забыть, что магия в прошлую эпоху была разной и то, что легко тзамас, невозможно для какого-нибудь асторэ или великого волшебника. Я не смогу понять твой дар и ничего не способна тебе передать, даже со всеми своими знаниями.

– А кто может? – Эйрисл наблюдал за продолжающимся боем. Защитники отступали, оставляя на земле тусклые блестящие чешуйки – сотни погибших латников. – Указывающие?

– Указывающие могут научить тебя быть указывающим и только. Самая важная грань их таланта спит, а может, заблокирована Тионом. Я не разбиралась с этими… хм… людьми. Они никогда не интересовали меня и жили где-то там, на самом краю мира. Указывающие занимаются собственной работой, защищают родные земли от порождений Катаклизма. Хорошая цель, если подумать. Правильная. Честная. Даже удивительно, во что переродились тзамас. Из отвратительных всему живому тварей вот в это. В защитников. Лучшая шутка Рыжего из всех его тупых деяний. Да и сомневаюсь, если честно, что ты сможешь стать указывающим после того, как поднял коня. Твой дар глубже и может не принять предложенное на Летосе. Но это лишь размышления старухи. Чтобы стать тем, кем должно, требуется хороший учитель. Настоящий некромант.