– Я мог бы его спасти. – Вир остановился рядом, сжимая едва гудящий щит. – Но, кажется, потратил все рисунки.
Этот странный гул, словно затихающий колокольчик, был приятен уху Лавиани.
– Я могла бы просто уйти. – Сойка пропустила мимо ушей слова мальчишки, обращаясь только к Кразу.
Ее нож глубоко вошел в его покалеченную грудь. Сойка поймала себя на мысли, что ей жаль. Кажется, впервые жаль противника из себе подобных. Но у каждого решения есть последствия, и Краз, человек, бывший когда-то другом ее учителя, сделал свой выбор.
Ей оставалось лишь поставить финальную точку.
– Не спи! – сказала она Виру. – На нас пялятся все Трещотки. Шевели ходулями, Вир, пока не загребла стража.
Они смотрели друг на друга долго, ничего не говоря. Торчали на крыше мавзолея Родриго Первого, а на улицах шла облава, и стражники, а также примкнувшие к ним солдаты из ближайшего городского бастиона искали подозрительных, приметных и хоть как-то похожих на Лавиани и Вира.
Или совершенно не похожих. Все зависело от того, какого свидетеля спросить.
Пока же беглецы пережидали, чтобы вернуться в свой район. Для этого следовало пройти по одному из мостов через Пьину, а сойка здраво полагала, что все они сейчас находятся под пристальным вниманием служб правопорядка.
На небе уже зажглись звезды, и Риона расцветала огнями, словно ночные бабочки Черной земли, чьи кружевные крылья горели в джунглях разными оттенками пламени. Эти кружева раскручивались, распутывались, охватывая район за районом, превращая все центральные, включая те, что шли вдоль набережной, в настоящую сказку. Вполне можно было представить, что не прошла тысяча лет, что все еще время Единого королевства, а великие волшебники то и дело посещают южный город, расцветший после падения Аркуса и встречавший на старых плечах очередной год своей бесконечно долгой жизни.
Но они не видели этой красоты. Изучали друг друга придирчиво, словно коты, оценивающие соперника, или же… жители трущоб Пубира.
– То, что мы там устроили… – наконец произнес Вир, пробуя каждое слово на вкус.
– Перестань скромничать, рыба полосатая. То, что ты там устроил. Развалил дом, привлек всеобщее внимание. Оставалось раздеться догола да сунуть факел себе в задницу и бегать с ним, призывая герцога, чтобы уж окончательно всех удивить. Но ты продолжай свою мысль, – благосклонно разрешила она. – То, что ты там устроил…
– Кар узнает. Поймет из всех немыслимых слухов. Он будет недоволен.
– Да пошел к шауттам этот кривоглазый козел!
– Он сказал, что сойкам запрещено появляться в Рионе. Почему?
– Когда я была молода, этого правила не существовало. О чем там потом договаривался Борг, не ведаю.
– Его собака…
– Что? Собака? Ты совсем тронутый, если думаешь о какой-то шавке? Выброси из головы этого торговца. Дай.
Ее тон не допускал сомнений или каких-то иных толкований. Как и протянутая рука.