– Я не могу тебя убивать, друг. Ты нужен Шреву.
– Это одновременно и хорошая новость, и плохая.
Усмешка.
– Но за то, что ты сделал, я срежу твою кожу со спины. И отрублю ноги. Рисовать-то для других соек можно и без них.
– Много разговоров, – сказал Вир и ударил так же, как когда он столкнулся с Лавиани на чердаке.
Нэ однажды сказала ему, что колебания в серьезной схватке – это смерть. Нельзя замирать, надо действовать и все время двигаться. И потому ее ученик не сомневался.
Тот, кто назвал себя Урьи, был куда менее расторопен, чем сойка. Он не смог увернуться.
Сквозная дыра величиной с кулак появилась в его груди – так что через нее стал виден двор, заваленный обломками верхнего этажа несчастного дома.
Оплавленные края не давали течь крови, дымились, и от них затлела одежда.
Сойка зашатался, упал сперва на колени, выронив топоры, а после лицом ткнулся в землю. Его левая нога хаотично дергалась в судороге, которая с каждой минутой ослабевала.
Вир смотрел на только что убитого им человека, слыша, как за его спиной идет бой и звенят нож и кинжал.
И в этот момент на него налетел Краз.
Эта проклятущая девка даром что выглядела дура дурой, ленивой скучной апатичной мартышкой, но драться умела.
В другое время можно было бы удивиться, однако Лавиани была готова к такому повороту событий – все-таки у соплячки опытный учитель. И она хороша.
Для соплячки.
Не Клеро, конечно, но очень достойная техника.
Они двигались на пределе человеческих возможностей, пока не тратя таланты. Лавиани получила два глубоких пореза на левом предплечье и смогла ответить, отрезав противнице лишь самый кончик носа.
– Ничего, – сказала она девчонке в первую очередь, чтобы позлить. – Ты так уродлива, что это вряд ли тебя испортит.
Та наконец-то использовала талант, разлетевшись ослепившей Лавиани золотистой пыльцой и собравшись в человека, но уже за спиной противницы.
Они могли бы уйти.