Ее лицо осунулось, но она снова кивает, заставляя меня чувствовать себя еще хуже. Черт. Я встаю с кровати, надеваю брюки и встаю перед окном, глядя на людей, спешащих по улице внизу. Она возненавидит меня.
Я кладу руки на затылок и делаю глубокий вдох.
— Мне нужно тебе кое-что сказать.
Михаил ни с того ни с сего ведет себя странно, вышагивает взад-вперед перед окном. Он останавливается на секунду, смотрит на меня, потом качает головой и снова начинает вышагивать. Что-то случилось? Должно быть, что-то плохое, потому что я не помню, чтобы когда-либо видел его таким расстроенным.
Наконец, он останавливается и поворачивается ко мне.
— Я знаю, что ты будешь злиться, и ты имеешь на это право. Надеюсь, ты простишь меня за то, что я не сказал тебе сразу. Прости пожалуйста.
Мои глаза округляются, челюсть едва не падает на пол, когда смотрю, как он жестами вырисовывает знакомые формы, повторяя слова. То, как быстро и легко двигаются его руки... Боже мой, он не просто знаком с языком жестов. Я знаю достаточно для повседневного разговора. Я бы никогда не смог вести философские дискуссии и тому подобное. Но по тому, как Михаил выводит жесты, видно, что он профессионал.
— Потому что язык жестов нужно было бы объяснить, а я не был готов ответить. Прости.
Я встаю с кровати и, не глядя на него, иду прямиком в комнату для гостей, со всей силы хлопая дверью.
Я слышу хихиканье Лены, и сажусь на кровати. Я провела два часа, лежа, глядя в потолок и размышляя.
Михаил знает язык жестов, и все это время он ни словом не обмолвился об этом. Он поступил эгоистично и грубо, как будто специально вставил в уши беруши, чтобы не слышать, что хочет сказать другой человек. Я чувствую себя такой преданной.
— Но я хочу блинчики, — доносится до меня за дверью голос Лены. — Пожалуйста, папочка.
Я не слышу ответа Михаила, только недовольный ответ Лены.
— Ладно, папочка.
Когда я выхожу из гостевой комнаты, я вижу Михаила, стоящего у кухонного стола, перед ним сковорода и коробка с яйцами. Лена сидит на ковре в гостиной, играет с книгой, которую мы купили на днях, но, когда видит, что я иду, она вскакивает и бежит в мою сторону.
— Бьянка, Бьянка, ты умеешь печь блины? Папа не знает, как печь блины. Ты умеешь печь блины?
Я улыбаюсь, провожу тыльной стороной ладони по ее розовой щеке и киваю.
Она визжит от восторга, хватает меня за руку и начинает тащить на кухню.