Язык – одно из самых обманчивых изобретений человечества, и все определения неизбежно будут произвольными. Поэтому скромному ученику подобает обратиться к тому авторитету, который принимается как окончательный наибольшим числом тех, кто говорит на языке, на котором написана эта книга.

Я имею в виду Британскую энциклопедию.

Там на странице 1052 тома XXVI написано: «Tolerance (от лат. tolerare – терпеть): Предоставление свободы действий или суждений другим людям, терпеливое и беспристрастное отношение к несогласию со своим собственным или общепринятым курсом или взглядом».

Могут быть и другие определения, но для целей этой книги я позволю себе руководствоваться словами Британики.

И, посвятив себя (к лучшему или к худшему) определенному курсу, я вернусь к своим дикарям и расскажу вам, что я смог обнаружить о терпимости в самых ранних формах общества, о которых у нас есть какие-либо сведения.

* * * * * * * *

До сих пор принято считать, что первобытное общество было очень простым, что первобытный язык состоял из нескольких простых фраз и что первобытный человек обладал определенной степенью свободы, которая была утрачена только тогда, когда мир стал “сложным”.

Исследования последних пятидесяти лет, проведенные исследователями, миссионерами и врачами среди аборигенов Центральной Африки, Полярных регионов и Полинезии, показывают прямо противоположное. Первобытное общество было чрезвычайно сложным, первобытный язык имел больше форм, времен и склонений, чем русский или арабский, и первобытный человек был рабом не только настоящего, но и прошлого и будущего; короче говоря, жалкое и жалкое существо, которое жило в страхе и умирало в ужасе.

Это может показаться далеким от популярной картины храбрых краснокожих, весело бродящих по прериям в поисках буйволов и скальпов, но это немного ближе к истине.

Да и как могло быть иначе?

Я читал истории о многих чудесах.

Но одного из них не хватало – чуда выживания человека.

Как, каким образом и почему самое беззащитное из всех млекопитающих смогло защититься от микробов, мастодонтов, льда и жары и в конечном итоге стать хозяином всего творения. Это то, что я не буду пытаться разгадать в настоящей главе.

Одно, однако, можно сказать наверняка. Он никогда не смог бы сделать все это в одиночку.

Чтобы добиться успеха, он был вынужден утопить свою индивидуальность в сложном характере племени.

* * * * * * * *

Таким образом, в первобытном обществе доминировала единственная идея – всепоглощающее желание выжить.

Это было очень трудно.

И в результате все остальные соображения были принесены в жертву одному высшему требованию – жить.

Индивидуум ничего не значил, община в целом значила все, и племя превратилось в кочующую крепость, которая жила сама по себе, для себя и сама по себе и находила безопасность только в исключительности.