Глава 23

Марк

Луч проезжающей мимо машины проникает в гостиную, скользит по книгам, телевизору, фотографиям на полке, по маскам и проволочным статуэткам, купленным Стеф. Я понимаю, что просидел в темноте несколько часов. Соседская овчарка лает, но мне не страшно, когда тут нет Стеф и Хейден.

Их топот, резкие голоса… Я не боялся за себя – мой страх был сосредоточен только на Стеф и Хейден. Я изо всех сил старался защитить их, я приложил все волевые усилия. Я знаю, это кажется глупым, но когда те мужчины ушли, не причинив вреда Стеф и Хейден, я почувствовал, что справился. Это было главным. Это и сейчас главное.

Но сейчас я один. Я не включал сигнализацию. Они могут войти. Забирать у меня нечего.

В другую такую ночь я бы выпил, но сегодня на столике нет стакана. Я не могу глотать – темнота давит мне на грудь, вот-вот сплющит горло. Я мельком думаю о том, не покончить ли с собой, но у меня нет на это сил. Я даже встать не могу. И не знаю, с чего начать. Может быть, если просидеть здесь достаточно долго, тьма выкурит меня отсюда. Я чувствую едкий запах застарелого дыма. Все оставили меня.

На улице слышится смех наших соседей-студентов – они возвращаются с субботней вечеринки. Потом скрипят ворота дома напротив – медсестра отправляется на утреннее дежурство. Поют птицы. Этот звук напоминает мне о том, что нужно все-таки встать с дивана. Я иду в туалет, стараясь не смотреть в зеркало, потом направляюсь в кухню. Хотя мои глаза привыкли к темноте, я умудряюсь удариться ногой об угол стола – будто кто-то специально передвинул его, поставил у меня на пути. Мне нужна кладовка.

Когда мне было лет пять, я боялся заходить в кладовку. Мой двоюродный брат Джеймс – ему тогда было лет восемь – сказал, что в кладовке живет банши и крик этого чудовища может высосать душу человека. Иногда по ночам я слышал крик банши – тихое приглушенное постанывание. Я сказал об этом маме, и она ответила, что никаких банши не существует, а папа хмыкнул: «Если хочешь взять в кладовке варенье, Марк, тебе нужно отпугнуть банши».

Однажды в воскресенье Джеймс и его родители приехали к нам на обед. Брат запер меня в кладовке и не вернулся. Мне показалось, что я просидел там несколько часов, не решаясь пошевельнуться, настолько боялся разбудить монстра. И я старался не плакать, зная, что банши манят страх и грусть. «Они чуют твой страх», – говорил мне Джеймс. Из кухни доносились запахи жареной курицы, мама и тетя Петра болтали в комнате, Джеймс играл во дворе с собакой. Они забыли обо мне, а если я пошевельнусь – банши проснется. Ноги у меня свело судорогой, я готов был обмочиться, и мне мучительно хотелось чихнуть. Нужно было выбираться оттуда. Глядя на небольшое окошко над верхней полкой, я принялся, не оглядываясь, забираться на шкаф. Если не смотреть на то, что дышит тебе в затылок, оно не сможет проявиться, не сможет тебе навредить. Я не дышал, стараясь двигаться как можно тише.

Не думай о страхе, закрой глаза и лезь.

Я вытянул руку – и опрокинул пакет риса. Он шлепнулся на две банки апельсинового варенья, негромкий звук, короткий. Что-то покатилось… и я услышал банши, ее вой – громче, чем когда-либо.

Она проснулась.

Она прямо за мной.

Зажав ладонями уши, я упал на пол и свернулся клубочком.