Глава 4

Стеф

Я чувствовала себя виноватой и удрученной, думая, как легко меня убедили оставить Хейден у родителей.

Да, я признаю, какая-то предательская часть меня радовалась мысли о том, что можно вырваться из рутины на пару дней, хорошенько выспаться, сходить в рестораны и музеи без младенца на буксире. Но кое-что не давало мне покоя: «Почему ты на самом деле не хочешь брать нашу дочь с собой, Марк?» Не могу сказать, что он когда-то был по-настоящему холоден с ней, но после ограбления я ощущала, что что-то в его отношениях с малышкой изменилось, появилась какая-то отстраненность.

И, наверное, я до сих пор удивлялась тому, что Марк изменил свое мнение по поводу нашей поездки. Предвкушение отпуска будто пробудило в нем что-то – что-то, дремавшее в глубине его души с той ночи, когда те ублюдки пробрались в наш дом. Я позволила ему взять на себя всю подготовку к отъезду и переговоры с Пети – каждый вечер Марк читал мне самые смешные отрывки из их писем, явно пропущенных через гугл-переводчик, – а он всецело посвятил себя планированию: договаривался об оформлении визы, скачивал карты Парижа, штудировал сайт «Trip Advisor»[4] в поисках отзывов о недорогих ресторанах. Я изо всех сил старалась не говорить и не делать ничего, что испортило бы ему настроение. Даже наш дом как будто стал светлее – он словно знал, что вскоре примет новую пару жильцов, не страдающих от депрессии. Одно, другое, третье – все складывалось как нельзя лучше. Получение визы прошло без сучка без задоринки. Марку удалось взять еще неделю отпуска перед началом семестра в середине января.

Может, я и не люблю Клару, но она тоже предложила свою помощь – мол, она свяжется с Пети и передаст им ключи, когда они приедут. За несколько дней до отъезда она пришла к нам в гости и сунула мне в руки пластиковый пакет. Открыв его, я увидела роскошное кашемировое пальто шоколадного цвета.

– Можешь взять поносить, – сказала она. – Тебе оно будет в самый раз, мне велико на несколько размеров.

Не самые приятные слова, но я была благодарна ей за заботу. Пальто выглядело восхитительно.

Оно до сих пор у меня.

Но дни все летели, время отъезда неумолимо приближалось, и во мне нарастала тревога. Я провела полных два дня в подготовке дома и распечатывании инструкций ко всему, начиная от сигнализации и заканчивая посудомоечной машиной. За день до отъезда я купила молоко, масло, хлеб, бекон и свежий кофе для Пети – все дорогое, лучших сортов, для себя с Марком я бы такого покупать не стала. Я потратилась на новые простыни, наволочки и полотенца. Я оттерла стены щеткой, все продезинфицировала в ванной, убрала в шкафах, стараясь не думать о страшных, обтянутых перчатками руках, рывшихся здесь во время ограбления. Полы сияли чистотой, в каждой комнате чувствовался аромат кедрового масла.

Я уделяла этому излишнее внимание, надеясь, что идеальный порядок в доме компенсирует шум, вечно доносившийся из дома наших соседей-студентов, вопли бомжей, живших под мостом наземки, и решетки на наших окнах, которых не было на снимках, загруженных на сайт. Теперь это кажется ироничным – даже трагичным, – но тогда я могла думать только об одном: «Вдруг Пети пожалуются, что дом не соответствует описанию?»

Мои родители забрали Хейден утром незадолго до того, как нам пора было уезжать. Усаживая ее в машину, я внезапно ощутила глубокую уверенность в том, что больше никогда не увижу свою дочь. Мне пришлось приложить невероятные волевые усилия, чтобы не завопить вслед родителям, не остановить их, когда они уезжали.

Когда их автомобиль скрылся за углом, Марк обнял меня за плечи:

– С ней все будет в порядке, Стеф.

– Ага.